Костёр 1972-07, страница 21

— Что, водянка сегодня будет?

— Вечером будет.

Водянка привозит хлеб, консервы, сахар и макароны. Даже твердое, со слезой, сливочное масло.

К приходу ее собираются из домов, из юрт женщины, хозяйки семей. Все они держат наготове сумки. На полчаса— час, пока перекачивают воду, открывается вагон-магазин.

А вода из напорной башни подается по трубам к домам и кибиткам. Водопроводные краны стоят на улице, торчат прямо из песка.

Вечером, когда и столб, и кибитка, и человек оставляют на песке длинные зыбкие тени, в Репетеке отовсюду слышен коровий рев верблюдов. Вот пришел откуда-то, видимо издалека, караван. Верблюды поели, напились воды и укладываются спать. Спать они могут лежа, подогнув под себя задние ноги.

О ЖИЗНИ И ЯЗЫКАХ

Я жил в доме, а рядом стояли юрты казахов.

«Вот плита — небольшая железная печь на открытом воздухе, — показал мне в первые минуты знакомства старый человек, ни слова не понимавший по-русски. — Бери наш чайник, попей чаю. Потом сходишь к колодцу, принесешь воду... У нас сегодня праздник — вот наше угощение. Если же ты не привык к нашей пище — вари себе свою, чем ты там питаешься в городе. Вот чистая кастрюля. Потом сходишь, принесешь валяющиеся ветки саксаула. Только смотри растущие не тяни — это очень нехорошо».

Так мы беседовали, он — по-казахски, я же благодарил по-русски, и мы понимали друг друга, хотя со стороны наш разговор был похож на общение двух веселых глухонемых.

Старый человек повел меня к колодцу, показал, как из него надо черпать воду. «Не забудь колодец накрыть крышкой, а то песку наметет, скорпионов навалится», — напомнил он мне по-казахски.

А молодая туркменская женщина Лала говорила по-русски лучше меня.

— Разве можно в такой страшный зной бегать босиком по раскаленному песку! — говорила она возмущенно своему младшему сыну Бейназа-ру. Бейназар ей не мог ничего ответить. Он научился произносить еще только несколько звуков. — Рана! Варна! Пар-да! Бейназар! — звала потом Лала всех своих детей. — Идите сюда быстро. Видите, пришли гости. Давайте их угощать, подарите им подарки!

И меня, в который уже раз за день, потчуют зеленым чаем из пиалы, свежевыпеченны-ми лепешками.

Лала заведует библиотекой. Она депутат местного совета, и к ней приходят все мужчины и женщины рассказать о радости или пожаловаться. В доме у Л алы от пола до потолка сложены, закрывая стену, красивые самодельные одеяла.

— Это для гостей, — говорит она, — нам-то столько не требуется.

Все местные жители спят на полу, расстелив одеяла. Это не от бедности, не от недостатка культуры, чего проще было бы завести кровать. Просто на полу прохладнее, так же как нам, на севере, на кровати теплее.

У Л алы стоит первый телевизор в поселке. При мне подключили подстанцию, и в телевизоре появилось первое изображение — международный футбольный матч.

ПИСЬМА

Я иду в контору заповедника к Сухану Веисовичу Веисо ву, и он мне жалуется:

— Сейчас, когда жарко, хорошо, — говорит он, — никто не мешает. А весной нам требуется экскурсовод. Весной, в марте, когда пустыня цветет, приезжают взрослые люди, пионеры — по тридцать-сорок человек. Они, конечно, молодцы — любят природу, изучают. Но нам же некогда объяснять, рассказывать, нас мало, нам надо работать.

Потом он показывает письма, которые приходят в заповедник из многих городов. Вот письмо от пионеров города Гусь-Хрустальный. Они просят для гербария ветку саксаула. А вот письмо от учителя зоологии из Кемерова. Для школьного живого уголка учитель просит прислать живьем варана, скорпиона, тарантула, а также змей: стрелу, эфу и кобру.

Мы оба смеемся этому письму.

— Писателя Николая Ивановича Сладкова читали? — спрашивает потом Сухан Веи-оович. — Дважды к нам приезжал весной, очень знающий человек.

ДО СВИДАНИЯ!

До свидания!

Идешь по вагону — и что за чудо! Уж не тот же самый ли это поезд, не тот ли жаркий вагон, в котором приехал сюда. Такие же женщины с детьми, солидные люди, разговаривающие о жизни, старый человек в стеганом толстом халате, а навстречу тебе уже идет проводник с круглым спокойным лицом и говорит, проверив твои билеты:

— Найди себе место, попей чаю. Хочешь?