Костёр 1972-10, страница 16

И принялась торопливо объяснять ей, почему и зачем сын оказался здесь, поминутно повторяя:

— Пожалуйста, посмотри тут за ним, а то я прямо с ума сойду, пока не вернусь...

В это время по радио объявили об отправлении поезда. Ольга Ивановна поднялась в тамбур, перекрыла ступеньки железной площадкой, достала желтый флажок и, не сводя влажно заблестевших глаз с Витьки, снова взялась за свое:

— Ты уж, Машенька, последи, чтоб он не опоздал к обратному, я в том же вагоне буду...

Поезд плавно тронулся, Витька помахал маме рукой, она крикнула:

— Деньги смотри не потеряй!

Вагоны катились все быстрей и быстрей, вскоре состав как бы обрубился, открыв безлюдный, пустынный простор станционных путей, и Витька почувствовал себя очень одиноким.

— Пойдем, провожу к автобусу, — сказала тетя Маша. — Это рядом, на вокзальной площади.

Было вокруг непривычно тихо, и снег слепил чистои белизной.

— Значит, к Измайловым путь держишь?— спросила тетя Маша, когда они вышли на площадь перед вокзалом, где стояли автобусы и сновали люди.

— К Лене Измайловой, — кивнул Витька.— У нее с папой что-то случилось, в госпиталь попал.

— Уж не летчик ли Измайлов?

— Да, летчик...

— Жизнью рисковал человек,,— сказала тетя Маша. — Про него и в газете нашей было, и по радио передавали. Знаем, знаем, как же...

— А что случилось? — робко спросил Витька.

— Едешь и не знаешь? — басом удивилась она.

Витька пожал плечами.

— Самолет здоровенный. Что-то с мотором вдруг, не скажу что, не моего ума. А летчик, Измайлов этот, не растерялся, сумел все-таки вывести машину подальше, по-над поля. Кое-как посадил, а сам малость покалечился, потому и в госпитале... Вон твой автобус стоит, номер сто седьмой, вон там, видишь?

— Вижу, — сказал Витька.

— Акурат до самого их поселка. Ну, бывай, парень! Обратно сюда приедешь, любого на вокзале спроси, где, мол, найти, тетю Машу

по фамилии Прийма. Это я и буду... Топай, топай, не то без тебя уйдет.

До поселка Витька ехал почти час. За окном проплывали покрытые снегом поля, все белым-бело, глазам больно; мельтешили деревья, когда дорога шла через лес; на остановках входили и выходили люди, кондукторша громко объявляла названия остановок и продавала билеты. Проезжали деревни, новостройки, фермы и снова белоснежные поля, замерзшие речки, рощицы. И чем ближе к заветному поселку, где на улице Горького в доме номер четырнадцать жила Лена Измайлова, тем чаще ловил себя Витька на том, что вроде бы сомневается, а стоило ли ехать в такую даль, и как отнесется Лена к его неожиданному появлению, и что он ей сразу скажет. Но автобус нес его вперед, и Витька отметал все эти неуместные сомнения и только всякий раз напрягался, ожидая, что кондукторша вдруг во весь голос объявит: «Следующая — поселок!»

«Нет, — думал Витька, — раз уж решил, значит, решил! И никаких оглядок назад!»

Кондукторша объявила:

— Поселок, конечная остановка!

Витька вышел из автобуса, огляделся по сторонам, спросил кого-то, где тут улица Горького. Оказалось, недалеко.

Витька шел по этой тихой, в сугробах, улице и смотрел на номера домов, стоявших за заборами. Вот номер десять, двенадцать, четырнадцать. Витька почувствовал, как колотится у него сердце, сразу стало жарко...

Через невысокий палисадник из штакетника он увидел Лену Измайлову. Вернее, просто понял, что это она и есть.

Лена колола дрова. Поставит полено на колоду, тюкнет топором, полено звонко разлетается.

Витька несмело подошел поближе.

— Здравствуй, — сказал он, потупившись.

Лена с минуту молча смотрела на него. У

нее была родинка на щеке, как на той фотокарточке, и волосы, собранные сзади в «конский хвост».

— Это ты? — спросила Лена, все еще не веря своим глазам.

— Давай-ка помогу, — сказал Витька, отбирая у нее топор.

Он поставил полено на колоду, размахнулся и со всего маху вонзил топор... в колоду.

Лена улыбнулась.

Оказывается, Витька не умел колоть дрова.