Костёр 1974-06, страница 49

лесную площадь, женщины здесь же поют специальные песни, которые должны облегчить тяжелую работу. И потом, когда наступает время первой посадки овощей, папуасы опять начинают с песен: они должны помочь обеспечить хороший урожай. Все эти и многие другие песни, в особую силу которых папуасы верят до сих пор, я записал на магнитофон. Когда я их слушаю теперь, то вспоминаю мужчин и женщин Бонгу: они пели мне эти песни с серьезными, сосредоточенными лицами, и горькая грусть стояла в их глазах.

На каждом шагу в деревне мы встречаемся со следами далекого прошлого, которое продолжает жить: вот на веранде одной хижины — раскрашенная деревянная фигура, изображающая предка семьи или рода. Люди надеются, что изображение это охраняет их от бед.

Много раз мы заходили в хижины и могли убедиться, что в их убранстве изменений больших не произошло. Исчезли черепа предков — умерших теперь хоронят на кладбище; не в каждом доме можно увидеть старое Оружие. Но в хижинах по-прежнему нет мебели, вообще почти нет вещей, а те, что есть, лежат где-нибудь в углу или висят прямо на стене. Едят папуасы на веранде или на земле у очага возле хижины. Кроме традиционных вещей, которыми пользовались еще далекие предки бонгуанцев: большой посуды, выдолбленной из дерева, половинок кокосовых орехов, используемых в качестве мелкой посуды, в хижине можно встретить и новые вещи. О них не имели понятия папуасы прежних поколений: керосиновые лампы, металлические кастрюли, даже велосипеды. У двух-трех бонгуанцев есть даже транзисторы.

И все-таки ни до, ни после посещения Бонгу нам не приходилось видеть такой беспросветной бедности.

Восточная часть Новой Гвинеи поделена на северную и южную половины. Обе они управляются австралийской администрацией. Передовые люди Новой Гвинеи давно и упорно борются за независимость своей страны. Сейчас, когда я пишу

эти строки, сделан важный шаг: Новая Гвинея добилась самоуправления, и скоро в мире появится новое независимое государство.

ПАМЯТЬ О МАКЛАЕ

Когда мы говорим о папуасах Новой Гвинеи, то обязательно вспоминаем Миклухо-Маклая: он был первым подлинным их исследователем, их другом, их защитником от колониализма. Конечно, сами папуасы берега Маклая еще не могут прочитать ни дневников, ни научных работ русского ученого; они не могут знать обстоятельств его поистине героической борьбы за их свободу. Но помнят ли они вообще о человеке, который однажды высадился на их берегу и прожил здесь многие месяцы? Не стерлись ли в памяти папуасов события столетней давности? Не превратились ли они — как это нередко бывает — в сказку, в миф?

В первый же вечер мы были прямо-таки ошеломлены сообщением Каму, вождя деревни, о готовящемся здесь грандиозном празднике в честь 125-летия со дня рождения Миклухо-Маклая. Жители десятков деревень придут на берег Маклая, здесь будут устроены представления, пляски, пиршество. Каму был очень разочарован, узнав, что нас к этому времени уже не будет. Мы тоже не скрывали огорчения. И тогда деревня Бонгу решила показать экспедиции свою часть программы — пантомиму «Первая встреча с Мак-лаем» и церемониальные танцы.

Слегка смущаясь, Каму спросил, не согласится ли русский капитан исполнить роль Маклая? Разумеется, согласие было получено.

И вот представление началось. Задолго до него мы услышали звуки барума — сигнального барабана. Такие барумы — громадные долбленые колоды — много раз описывал Миклухо-Маклай. И теперь, когда надо позвать соседей на празднество, сообщить о чьей-то смерти, попросить принять участие в постройке дома, предупредить об опасности, наконец — поторо-