Костёр 1975-01, страница 18

— Того! Сначала ботинки почисти, воротничок постирай, штаны зашей...

— Да я тебя сейчас!..

— Дурак, дурак! Оборвашка!..

Распихивая стулья, Огоньков двинулся на

Светлану. Зацепился кителем о стол — отлетела пуговица. Дверь за Светланой громко хлопнула.

— Геня! — Дорогу Огонькову преградил старик ботаники.

— Да пусти ты!

— Куда? Зачем?!. Что ты хочешь делать?..

Ольга ни жива ни мертва пошла к двери.

Она видела сейчас только дверь. И хотела только одного — поскорее уйти... Хотя на самом деле ей этого совсем не хотелось!..

— А ну на место! — закричал Огоньков. — Куклы самовольные!

Ольга сразу остановилась и тут же заплакала. Слезы брызнули из нее, словно струйки воды из той переполненной лейки.

Она совершенно не знала, что ей делать!.. Нет, она не испугалась. Но так обидно было! Хорошо бы, как Светлана: дать этому Огонькову как следует, перекричать его!..

Но не каждый умеет так ловко кричать. Да и старика ботаники жалко. Вернее, жалко с ним не подружиться. Да и Огоньков — она же сама к нему в октябрята напросилась.

— Ты, девочка, не уходи, — мягко сказал старик. — Это все нечаянно получилось. Ну, Геня! Верно?

Огоньков молча дернул плечом. При этом он глядел в окно. Ольга вынула платок, тихо посморкалась. Потом она подняла с полу блестящую форменную пуговицу, положила ее на стол перед Огоньковым.

— Давайте о растениях позаботимся, — сказал старик. — Они ведь не виноваты, что мы ссоримся, верно?

— Как тебя хоть зовут-то? —спросил Огоньков и положил пуговицу в карман.

— Ольга.

— А меня — Гена, а деда моего — Борис Платоныч.

...Старик разводил в банках разные соли — минеральные удобрения, а Генка и Ольга поливали цветы... растения. Какое Борис Платоныч скажет, такое они и поливают. Потому что каждому растению нужна своя еда. Не станешь же кошку сеном кормить, а лошадь, например, зайцами... Это старик ботаники такой веселый пример привел!

— Ты не смейся, не смейся, — важно сказал ей тогда Генка. — Они его знаешь как слушаются!

— Кто?

— Все растения. Они к его дню рождения знаешь как зацветут!.. Я тебе честно говорю.

Старик ботаники улыбнулся и покачал головой; тихо:

— Нет, они не слушаются. Они просто понимают, что я им говорю.

— Как же так вы им говорите?

— А вот видишь: у меня переводчики —лей

ка, вода, удобрения, ножницы, тяпочка... — он помолчал раздумчиво и потом добавил:

— А вообще, девочка, они и слова наши понимают... Это удивительно, но факт!..

И еще Ольге неприятное запомнилось: когда они выходили... Когда они уже вышли из школы, какой-то парень в желтой рубахе и джинсах крикнул:

— Эй, Огонек, поди сюда!

Генка посмотрел на него:

— Перебьешься!.. А будешь один, я с тобой потолкую, понял?

— Ничё, мы завтра... — пропел парень, стоящий рядом с желтой рубахой. Всего их было четыре человека.

— Это Семаков, да? — спросил старик ботаники. — Из седьмого «в»?.. А других я что-то не знаю...

— Бить меня собрались! — зло усмехнулся Огоньков.

— Геня-Геня! Ну зачем тебе это?!. Несерьезно, недостойно!

— Ладно, дед! Занимайся ты своими кактусами, понял?

Ольга посмотрела на Борис Платоныча. Опять у него было растерянное лицо, как тогда однажды, на лестнице...

Генка сердито плюнул и быстро-быстро пошел вперед. Ольге как-то стало неловко идти со стариком ботаники. Борис Платоныч будто догадался об этом и сказал:

— Ну, до свидания, Оля. Спасибо тебе за помощь хорошую.

И сразу повернул направо, в улицу...

Наутро в школе появилась «Молния». Хотя она всегда про старшеклассников бывает, Ольга все-таки остановилась посмотреть. Нарисован был мальчишка со зверской физиономией. Он стрелял из рогатки. А напротив стекло — уже разбитое. И подпись в стихах: «Вот каков

Огоньков!»

Сердце у Ольги неприятно забилось. Она хотела поскорее уйти от стенгазеты, как будто боялась, что кто-нибудь увидит ее здесь и станет смеяться. Обернулась — и правда, как назло: Светлана стояла рядом!

— Хорошо, что мы от него ушли, да? А то бы сейчас краснели. Придурочный какой-то! — Светлана жевала домашний пирожок. Ей-то было все равно...

— Я от него не уходила! — сказала Ольга.

— Ты что?! — Светлана махнула своим пирожком. Из него даже рис посыпался. — Ты что, дурочка, Олька?

— Не Олька, а Ольга!.. И раз я обещала быть его октябренком, то буду. А бросать вожатых — так тоже нечестно!

Ольга минуту назад ничего такого говорить не собиралась. И ссориться не собиралась. Но сейчас вдруг все само получилось. А Светлана опять махнула своим пирогом. На этот раз из него выпал кусок вареного яйца.

16