Костёр 1976-01, страница 59

том числе и Шурик. Казалось бы, совсем недавно мы рыли окопы, дежурили на крыше, тушили зажигалки, вместе слушали сообщения Совин-формбюро, разбирали разрушенные здания, но неумолимый голод делал свое страшное дело. Мы превратились в тени.

Нашей основной пищей стал столярный клей. Его сперва размачивали, мыли, клали в подсоленную воду и, добавив туда перца, лаврового ли-

Один палочник был еще жив. Последний из пятидесяти шести! Мы с мамой назвали его «Невидимка», так хорошо он умел маскироваться.

Как он, житель тропиков, перенес зиму в почти неотапливаемом помещении — непонятно. В марте из-под снега появились первые цветы мать-и-мачехи, и Невидимка их охотно ел. В апреле мне повезло — я достал горшочек с плющом. Палочник отгрыз лист и маскировался на стебле, укре-

успешно. Однако проходило несколько дней, и я вновь находил его обновленным, перелинявшим, на старом месте.

Двенадцатого июля 1942 года мы с мамой должны были эвакуироваться из Ленинграда, и вот Невидимка снова исчез. На этот раз я искал особенно тщательно, но так и не нашел беглеца.

Нелегко оставлять родной дом. А то, что Невидимка исчез в такой мо

ста и горчицы, варили — и это казалось вкусным, а клейстер из отрубей считался за редкое лакомство. Водопровод и канализация не работали, электричества не было. Мы опухали от голода, спали в зимних пальто. Но несколько экземпляров дубовой сатурнии я расправил, и теперь, когда я вижу этих бабочек в своей коллекции, мне не верится, что эта филигранная работа сделана в те страшные дни блокады при свете коптилки.

В городе не осталось ни . голубей, ни воробьев, ни собак, ни кошек. Зима подходила к концу, наступил март.

лившись задними ногами и отклонив все тело под углом в сторону в виде отростка. Усики складывались, конечности убирались в специальные пазы, и насекомое действительно, как привидение, исчезало, превратившись в зеленый отросток.

Ни одному нашему знакомому за три месяца ни разу не удалось найти хитрого Невидимку, хотя мы предупреждали, что на плюще сидит насекомое длиной в 8 сантиметров, чуть потоньше сигареты. Самое удивительное, что на линьку палочник покидал свое растение и исчезал неизвестно куда. Я много раз искал его, но без-

мент, особенно огорчало нас — ведь он прожил с нами всю эту страшную зиму, и теперь его ждала голодная смерть.

Возможно, найдутся скептики, которые скажут, что в суровые дни войны всякие там таракашки и пташки это вздор и сантименты, но это неверно. Призвание до самой смерти остается призванием, и добрые чувства к живому не исчезают из-за того, что кругом грохочет война.

Рисунки В. Бродского