Костёр 1976-04, страница 34

— Не буду! Не буду! —Питер затопал ногами.

Спор разрешил абориген. Печеная рыба была слишком большой ценностью в пустыне, чтобы ею можно было пренебречь. Он молча собрал рыбу в шорты, подошел к Мэри и положил сверток перед ней. Ведь это была луб-ра. По законам племени груз обязана носить женщина.

— Курура! — сказал он.

Так они начали свой четвертый день пути.

Идти было легче, чем вчера. Пыли не было. Они шли вдоль ручья, пока он не исчез в песке, а потом вышли на гладкую, как стол, равнину с глинистой твердой поверхностью.

Здесь абориген пошел быстрее. Это было слишком быстро для Питера, который задыхался от насморка. У него снова заслезились глаза. Грипп еще не прошел. Полуденная остановка в роще золотых казуарин никогда еще не была такой желанной. Но это удовольствие продолжалось недолго. Абориген спешил. Они снова потащились по бесконечной пустыне, все дальше и дальше.

С первыми порывами вечернего ветерка они остановились в эвкалиптовой роще. Воды они не нашли. Абориген развел большой дымный костер. Потом они поели печеной рыбы. Черный мальчик возился у костра, подбрасывая ветки эвкалипта, потом отошел в темноту и вдруг неожиданно громко чихнул. Это ошело

мило его. Он почувствовал слабость, поднял руку ко лбу и вытер выступившую испарину. Его охватил страх. Дух несчастья вошел в него в виде дождевой болезни. Он сразу вспомнил больного старика. Тот болел недолго и вскоре умер. Тело старика было необыкновенно легким, когда его поднимали на погребальный помост.

Мальчик начал дрожать. Он медленно и нерешительно побрел к костру и лег у огня, пытаясь согреться.

Белые дети с опаской посматривали на аборигена, но не подходили к нему. Вскоре они оба заснули. А абориген снова не спал. Он лежал, греясь у костра, и никак не мог унять дрожь.

На следующее утро стало ясно, что абориген заболел гриппом. У него текло из носа, глаза воспалились и покраснели. Еще долго после восхода солнца он неподвижно сидел у тлеющего костра, забыв о еде. Питер несколько раз предлагал ему рыбу, но тот не стал есть. Дети ждали, когда же он двинется в путь. Час проходил за часом, а абориген сидел, уставившись в костер.

— Послушай, Мэйми! — не выдержал малыш. — Он, наверное, заболел.

— Возможно...

— Давай-ка я спрошу у него.

32