Костёр 1976-09, страница 28

ным и горячим, совершенно московским потом. Я только и надеялся, что Моня не сразу заметит пропажу.

Но он заметил. Сразу.

Распаренный, как морковь, он вышел из парилки, мокрою тумбой замер у трона. Губы его задрожали, усталые ноги подкосились. Он упал на колени и заглянул под трон.

— Пространщик, — прохрипел он беспомощно. — Пропажа!

— Что такое, — подбежал дядя Саша, — где пропажа?

Он встал на колени рядом с Моней, заглядывая под трон.

— Не может быть, — волновался дядя Саша.— Где-нибудь здесь, в пространстве.

— Товарищи, пропажа, — повторял Моня, стремительно натягивая трусы и пиджак. Взгляд его прыгал по раздевальному залу и вдруг наткнулся на Тиберия и Тибулла, которые выходили из парилки.

Подозрительная молния сверкнула у Мони в глазах.

— Подшутил? — рыкнул он и схватил поэта за плечо. — Где брюки, лысый?!

Поэт побледнел, но тут же кровь ударила ему в голову. Воздух вскипел вокруг головы. Голова сразу высохла.

Поэт схватил собственные шоколадные брюки, махнул ими, как вымпелом.

— На! — крикнул он на весь зал. — На! Эти брюки?! Нужны мне твои брюки! Ты знаешь, сколько у меня брюк? Знаешь? У меня восемь пар в гардеробе!

— А у меня знаешь сколько? — закричал и Тиберий, не желая отставать от поэта. — Знаешь, сколько у меня пар? А костюмов?

— Постой-постой, — влез дядя Саша. — Постойте, а ботинки целы?

— Ботинки? — туповато повторил Моня. — Не знаю, где ботинки.

Между тем ботинки он давно уж успел надеть. Он вообще оделся уже с ног до головы и только одной важнейшей детали не хватало, чтоб завершить его человеческий облик.

— А знаешь, сколько у меня ботинок? — продолжал наседать Тибулл, но Моня уже не слушал его. Он подошел ко мне, тронул за плечо.

— Парень, ты видал, кто взял мои брюки?

Сердце мое стукнуло в последний раз и

остановилось. Я высунулся из простыни, выставил голову, как под топор палача. «Нет, я не видел, кто брал ваши брюки», — хотел сказать я и не мог. В этой истории мне была отведена только одна фраза. Одна-единствен-ная. А большего, как ни крути, я сказать не мог.

— Еще бы, — сказал я и зажмурился.

Топор взлетел над моец головой, и я тут же

открыл глаза, решившись смотреть на этот мир до конца.

— Так это ты, тля, — сказал Моня, широко раскрывая глаза. — Вот где мы встретились!

Со свистом топор рассек воздух и отрубил

мою голову. Голова покатилась по полу в мыльный зал, но Моня ловко поймал ее за уши.

— А ну отпусти его! — крикнул Длинный.

— Кто? — крикнул Моня. — Ты?

И он протянул руку, чтоб схватить Длинного, но тут послышался очень высокий, сухой и официальный голос:

— Гражданин! Ваши документы!

За Мониной спиной стоял Перегретый с подсыхающим дубовым веником на голове.

БЕЛЫЙ МЕДВЕДЬ

— Чего? — сказал Моня, резко оборачиваясь. — Чего такое?

— Документы! — повторил Перегретый и сделал пальцем особенный жест, каким обычно требуют документы.

Моня окаменел. В голове его, как видно, никак не умещались два неожиданных факта: пропажа брюк и требование документов. Факты эти неприятно дополняли друг друга и грозили чрезвычайной опасностью.

Моня отступил на шаг. Глаза его сузились, ноздри расширились, с силой втянули воздух.

— Как же так, — сказал он. — У меня же украли брюки, и у меня же требуют документов.

На щеках его вздулись твердые желваки, в голове метались тревожные мысли, которые читались примерно так: что же это за человек перед ним, почему требует документы и, главное, имеет ли право требовать их. Веник на голове говорил о том, что никакого такого права у Перегретого нет, но, с другой стороны, может, этот Перегретый вовсе не Перегретый, а под веником — форменная фуражка?!

— Если не предъявите документов, придется вызвать милицию, — сказал Перегретый.

— Да, да, надо вызвать милицию, — подтвердил неожиданно и Тибулл, злопамятно глядя на Моню.

— Какая милиция, что вы, ребята! — беспокоился дядя Саша. — Ботинки здесь, сейчас брюки найдем.

— Пускай покажет документы,— настаивал Тибулл. — Вот, например, мои документы, и я могу их показать.

Вокруг стал собираться банный народ. Голые короли подымались со своих тронов, прислушивались к разговору.

— Какие в бане документы, — крикнул кто-то. — Кожа да мочало!

— Нету документов, — сказал Моня, чувствуя поддержку. — Они в брюках.

— Сейчас проверим, — сказал Перегретый, подошел к аптечному шкафчику и вытащил брюки.

Моня крякнул и бросился к нему, но Перегретый ловко взмахнул простыней. Она распахнулась и, как лебединое крыло, накрыла Моню и Перегретого. ■ Секунду мы не видели их, а видели только простыню, которая на глазах превратилась в белого медведя.

25