Костёр 1976-11, страница 43

что Токей Ито из-за этого с луком и стрелами пришлось выступить против ружья Рэда Фокса. Горе нам, если Токей Ито... — и Бобер замолк.

Шунктокеча пошел. Пошел один. Никто не сказал ему ни слова, и никто ни слова не сказал о нем. Медленно направился делавар к лесу.

Жрец опустил жезл. Он снова натянул на голову и плечи медвежью шкуру и спрятал под ней свое лицо. Он снова принялся танцевать, но танцевал теперь по-другому. Он уже больше не вздымал с угрозой жезл, а, крадучись ступая, шарил им по земле, что-то отыскивая. Змеиные шкурки, связки перьев, маленькие чучелки волочились за ним по траве. Он потоптался по кругу, потом двинулся в сторону. Покинув лагерь на опушке леса, он понесся по лугу, а мужчины, женщины и дети, возбужденные, напуганные следовали на расстоянии за ним. Духи обрекли Токей Ито на смерть!

Жрец завывал и шипел. Он носился туда и сюда и сам казался каким-то ночным духом. Но вот он опять замахал жезлом, и опять зашуршали, затрещали его амулеты. Мановением жезла он повелел остановиться следующей за ним толпе. И все замерли там, где их застал его жест.

Никто не знал, что собирается делать жрец. Как черная тень, он танцевал в своем диковинном наряде, отодвигаясь по ночному лугу все дальше и дальше от людей. Но вот он остановился и нагнулся, снова выпрямился. Все так и отпрянули в сторону: вдалеке на лугу вспыхнул бизоний череп, он как будто бы запылал огнем — зеленоватым необыкновенным огнем. Маленькие дети с криками бросились назад к палаткам. Черная тень жреца заметалась вокруг пылающего черепа, временами закрывая его.

Хапеда и Часке взялись за руки, как когда-то в пещере Медведицы. Грозовая Тучка встала около Хапеды. Она вся дрожала, зубы у нее стучали.

— Череп пришел, — с трудом произнесла она.

Юноша в переднем ряду закричал от страха и, как преследуемый зверь, побежал назад, в лес.

— Мы должны охотиться на бизонов, на диких бизонов! — возопил жрец и бросил свой жезл, как копье, в Чапу. Жезл воткнулся острием в землю у самых ног воина. Тот не шелохнулся. — Мужчины дакота, убейте вонючих пятнистых тварей! Кто бережет пятнистых тварей уайтчичунов, кто пьет белое заколдованное молоко — тот умрет! Дух дикого бизона придет и убьет их! О, горе, горе!

Многие по примеру юноши побежали прочь. Они тоже хотели таким образом спастись от духа бизона. Но Четанзапа и Чапа не бежали, они остались.

У Хапеды прямо-таки перехватило дыхание.

Одной рукой он сжал правую руку Часке, другой — стиснул ручонку Грозовой Тучки. Он думал только об одном: надо выстоять, нельзя дать убить пятнистых бизонов. Он, мальчик, должен противостоять могущественному жрецу, старейшему в роде. Он должен действовать так, как на его месте действовал бы Токей Ито. Токей Ито далеко, и никто не поможет медвежьим мальчикам. Хапеда и Часке должны были сами проявить мужество. Не испугалась и Уинона. Она держала Грозовую Тучку за руку и тоже оставалась на месте.

Из пылающего черепа вырвался сноп зеленого и красного огня, он с шипением полыхнул в ночное небо, и огненный дождь посыпался вниз. Казалось, огонь «дикого бизона» покушался на людей и луга.

Хапеда услышал позади себя громкие крики ужаса и призывы:

— Убить пятнистых бизонов! Убить их!

Он понял: надо, чтобы случилось что-то такое, что разрушило бы чары жреца, иначе все пропало. Наверное, мальчик не решился бы, если бы не Уинона. Но сестра Токей Ито была рядом, и он верил в нее. И медвежонок придал ему сил. Ситопанаки привела его с собой и подняла вверх навстречу огненным искрам. И медвежонок не выказывал страха, только ворчал и скалил зубы.

— Умри же, как того хотят духи! — возопил жрец и, вырвав свой жезл с каменным наконечником из земли, где он до сих пор торчал, поднял его вверх, замахиваясь на Уинону: и жезл тоже словно вспыхнул под огненным дождем.

— Неправда! — громко закричал Хапеда. — Ты лжешь! Лгут и твои духи!

И снова посыпался огненный дождь. Хапеда зажмурил глаза, но не отступил. Когда же он медленно поднял веки и огляделся, не было перед ним ни сияющего зеленым пламенем черепа, ни огненного дождя, ни танцующего жреца. Ночь, звездное небо, даль лугов...

Еще не в силах освободиться от какого-то оцепенения, Хапеда тихонько повернул голову к Часке, который так и стоял возле него. Посмотрел и в другую сторону — Грозовая Тучка, Уинона и Ситопанаки тоже были на месте, и все живы. Подошел какой-то воин: Хапеда узнал своего отца. Четанзапа положил руку на голову Хапеды. Всего лишь на миг, как тогда, когда мальчикам предстояло переправиться в лодке через реку, и пошел дальше. На траве лежало распростертое тело, это был рухнувший жрец. Четанзапа не дотронулся до него, по-видимому, его интересовало что-то другое.

Мальчики и девочки немного пришли в себя и озирались вокруг. Они заметили, что разбежавшиеся начинают возвращаться к месту страшного танца. Мужчины и женщины тихо переговаривались между собой.

— Они еще живы! Они еще живы! — слышались их удивленные слова.

40