Костёр 1976-11, страница 42

— Я применю более сильное заклинание,— угрожающе прошипел он при этом. — Вонючие пятнистые бизоны должны исчезнуть, они не будут смущать умы наших мужчин! Нам надо прогнать их, и тогда снова вернутся бизоны.

Хавандшита проскользнул в свою типи.

В одиночестве он стоял в темной палатке. Мужчины покинули его. С бизоньего танца они разбежались. Такого еще не случалось. Мир переворачивался вверх дном. И Хавандшита в этот момент одиночества подумал, что есть и его вина в горькой судьбе семьи вождя и всего рода Медведицы. Когда-то Токей Ито бросил ему в лицо: «Ты первый, кто дал знать уайтчичунам о нашем золоте!» И это действительно было так, ведь тайна золота была его платой уайтчичунам за то, чтобы они пригнали роду Медведицы большое стадо бизонов. Когда бизоны, «повинуясь заклинаниям» жреца, пришли, сила и авторитет Хавандшиты снова возросли. Своими интригами Хавандшита навел белых на Матотаупу — хранителя тайны золота. Матотаупа был оговорен Хавандши-той, обманут, предан, был изгнан им и, наконец, стал жертвой ножа Рэда Фокса. Задумавшись об этом, Хавандшита был готов уже потухнуть, как последняя искра в его очаге. Но, вскормленный жестокостью, он снова поднялся против всех и против самого себя. Враги — уайтчичуны — должны были еще раз сослужить ему службу.

Хавандшита снова взял барабан и принялся колотить в него своими иссохшими руками. То нарастая, то затухая, удары складывались в будоражащий душу ритм. Звуки барабана доносились из палатки до мужчин, женщин и детей. Однако никто не обращал на них особенного внимания, пока ярко пылал огонь для Токей Ито. Но когда пламя сникло и тени забегали по остывающей груде пепла, один за другим люди начали прислушиваться. Все с испугом стали поглядывать в сторону пятнистых бизонов. Друг за другом начали они перебираться через ручей назад к своим палаткам, прочь от скота.

Однако Четанзапа остался на той стороне, где было стадо, вместе со своими сыновьями и Адамсом. Тут же были Томас и Тэо, Чапа и женщины — все те, что открыто стояли за новую жизнь. На этом же берегу, но несколько поодаль от остальных, остался и делавар. Мальчики подумали, как нелегко человеку, который четырнадцать лет жил кочевой жизнью разведчика, решиться стать оседлым ранчьеро. Но причина колебаний делавара была иной.

— Хавандшита замышляет недоброе, — подавленно произнес Четанзапа. — Он знает, что мечты о диких бизонах не более чем мечты.

В этот момент распахнулась палатка жреца и из нее выскочил Хавандшита. И взрослые, и мальчики не раз видели своего жреца исполняющим культовые танцы, но сейчас им явился совсем другой человек. Дико, угрожающе металась в темноте его обвешанная магическими атрибутами фигура. Только ноги выдавали

ее человечье обличье. На голове у жреца был череп медведя, лицо и плечи скрывала накинутая сверху медвежья шкура. Перья, змеиные шкурки, чучела птиц — все это висело на нем, трепыхалось во время танца, шелестело, трещало. И в порывистом, сопровождаемом беспорядочными звуками танце тоже не было ничего человеческого. Он вызывал безотчетный животный страх перед неведомым. Жрец метался по кругу, предрекая несчастье, грозящее Сыновьям Медведицы. Молчание установилось вокруг. В куче золы потухли последние искорки, всех окутала тьма. Животные, напуганные гортанным бормотанием жреца и его резкими выкриками, стали проявлять беспокойство. Жрец между тем приближался к ручью. Шунктокеча стоял как вкопанный. Он так и оставался в сторонке от группы Четанзапы, где были Бобер, медвежьи мальчики и Ихазапа. Жрец уже не раз и не два протягивал свой жезл в сторону делавара, как будто бы именно в нем он видел источник грядущих бед. И вот он наконец остановился прямо против Шунктокечи, у самой воды, отделенный от него только ручьем.

Шунктокеча не шевелился.

Замер и жрец с угрожающе устремленным на него жезлом. Лишь ветер шелестел звериными и змецными шкурками, связками перьев.

Словно подчиняясь чарам жреца, делавар сделал три шага вперед, и ступни его оказались на кромке берега. Вода лизала его мокасины. На противоположном берегу стоял жрец.

Хапеда и Часке с тревогой следили за событиями.

Жрец издал резкий вопль и сорвал с себя медвежью шкуру. Стали видны его ввалившиеся щеки, засверкали в ночи седые волосы. Он воздел кверху расставленные руки, как бы пытаясь отвратить страшную беду.

— Токей Ито умирает! — возопил он. — Умирает, сейчас!

Тихий многоголосый стон раздался во тьме.

— Умирает из-за тебя, делавар!

Медвежьи мальчики почувствовали, как екнули их сердца и сдавило грудь. Шунктокеча с видом обреченного так и не шевелился.

— Отвечай, делавар! — взвизгнул жрец. — Кто расстрелял патроны Токей Ито? Кто виноват, что он встал под пули Рэда Фокса с луком в руках?

Последовал момент ужасающей тишины. Делавар поник и медленно снял с себя все оружие. Он положил на траву нож, томагавк, револьвер, ружье.

Мальчики посмотрели на своего отца Четан-запу, взглядом умоляя сказать хотя бы слово.

— Да, это так, — шепнул Бобер Четанза-пе. — Он был всегда хорошим, но в то же время торопливым стрелком. Когда Рэд Фокс во время грозы напал на наших женщин и детей и у нас не хватило пуль, Шеф де Люп взял ружье вождя и стал стрелять. Да, это правда,

39