Костёр 1976-11, страница 8

— Папусенька, ну, пожалуйста...

Воет вьюга за окнами, белыми от толстых налетов льда. Колышется острый огонек свечи. Ворчит в вольтеровском кресле дед, которому уже скоро восемьдесят.

Тихо вокруг, таинственно. И папа рассказывает Коте про французского мальчика Гавро-ша. Как Гаврош под пулями собирал из патронташей убитых патроны для защитников баррикады. В него стреляли, а он пел. Пел, посмеиваясь над солдатами:

У вас мундиры синие И сабли на боку. Точнее цельтесь, дурни, Ку-ка-реку!

Но в конце концов один из стрелков все же ранил мальчика. А вторая пуля того же стрелка прервала его песню навеки.

— Папочка, как же они могли... стрелять... в мальчика?

— Он был не мальчиком, Котя. Гаврош был коммунаром. Пусть совсем маленьким, но все равно коммунаром.

— Мне страшно, папуля. Страшно. Обними меня. Какие злые, какие нехорошие глаза были у того солдата, который стрелял в Гавроша.

ПЕРВАЯ РОЛЬ

Театр, который создали Котины мама и папа, назывался так: Первый Рабочий Революционный Героический театр. Размещался он в здании бывшего Благородного собрания на углу Итальянской и Екатерининской улиц.

Может, Котя родился артистом, как его папа и мама, бабушка и прабабушка? Ведь передается же что-то в крови от человека к человеку. Когда Котя вместе с родителями приходил сюда, в это огромное, чуть мрачноватое здание с фигурными фонарями у подъезда, его каждый раз пронзало острое чувство восторга. Котю восхищало здесь все — парадные лестницы с чугунным плетением перил, высокие окна фойе, голый кирпич стен за кулисами, нарядный и гулкий зал, обрывки плакатов на полированном мраморе, зрители в гимнастерках и кожанках, яркий свет юпитеров...

И как до слез было обидно, что в новой первомайской пьесе Котина роль начиналась лишь в четвертой картине!

Все три предыдущих картины Котя простоял за кулисами, пожирая глазами феерическое действие. Его бил нервный озноб, его подтачивало лихорадочное нетерпение.

— Идем, Котенька, отдохнем, — шепотом звала мама. — Нельзя так. Ты не замерз?

— Нет, нет, — машинально отмахивался он, не отрывая глаз от сцены.

А там, в луче прожектора, на фантастической горе, поросшей невиданным лесом, перед пещерой собрались четверо волшебников —

Сын Солнца и Сын Земли, Мудрец и Мысль. Из куска железа они выковывали сердце Коммунара.

Беспощадным будь с врагами,

Братом-другом — с бедняками.

Тверд и мощен наш удар.

Коммунар! Коммунар!..

Черные силы стонут от злобы и скрежещут зубами. Но они ничего уже не могут сделать.

И вот с первыми солнечными лучами оживает сердце, и в солнечной заре рождается солнечный Коммунар. Он прекрасен — полуобнаженный античный юноша с золотыми кудрями и с изображением серпа и молота на поясе.

— Я клянусь, — говорит он, — что уничтожу всех угнетателей!

Во второй и третьей картинах Коммунар собирает революционные силы. Он учит рабочих:

— Вам никто не поможет. Вы сами поможете себе. Вы — сила! Товарищи, этот завод построен вашими руками — он ваш. Дворцы, музеи — все создали вы, все — ваше. Уничтожайте угнетателей! И вы будете владеть всей землей, всей вселенной!

Но вот наконец и долгожданная четвертая, заключительная картина — пустыня, каменистая, безводная. Котя с мамой — на сцене. Они измождены, одежда их изорвана. Вокруг них много людей — взрослых, детей, стариков, женщин. Они устали и отдыхают. Силы у людей кончились. Люди ропщут. Они не знают, куда их ведет Коммунар. Он так много обещал, но еще ничего никому не дал. В бесконечном пути люди пали духом.

— Куда мы? — ворчат они. — Зачем? Лучше уж иметь то, что мы имели раньше. Теперь мы вообще ничего не имеем.

И тогда поднимается Виктория Чекан —Котина мама.

— Люди, стыдно бояться преград и препятствий! — произносит она на весь зал. — Позорно вновь запрягаться в ярмо прошлого! И запрягаться только для того, чтобы быть накормленными!

Она обнимает Котю и продолжает:

— Если у моего сына от истощения не хватит сил, я отрежу кусок собственного тела и накормлю его. Накормлю, но не поверну обратно!

-— Нет! — раздается голос Коммунара. — Погодите! Этого уже не надо. Товарищи, братья и сестры! Поднимитесь на скалу и скажите, что видно там.

Люди поднимаются. Они поражены. Они никогда не видели такой красоты.

— Вы пришли к заветной цели! — под торжественную музыку говорит Коммунар. — Вы прошли унижение, рабство, холод и голод. Ваша настойчивость и вера победили сомнения. Смотрите на это красное знамя, знамя всех

6