Костёр 1977-03, страница 57

Комбат как увидел — в крик: не возьму, и точка! Связист, да девушка. Нет, не нужна.

Но младший лейтенант Дубравицкая оказалась с характером.

— В госпиталь не вернусь. Я — офицер Советской Армии, буду бить фашиста на нашей земле и в его логове! Была связистом, у вас на батарее могу служить электротехником-подрывником. На фронте не новичок, была комвзвода разведки, трижды ранена.

Видит комбат медаль «За отвагу», гвардейский знак... Так и осталась Лариса Дубравицкая в этом дивизионе. А дивизион был непростой — дивизион реактивных установок «катюш».

Трудно было. Трудно — не то слово! Вой снарядов, грохот, без конца переезды — смена позиций. Напряжение огромное, уставали — с ног валились. Снаряды у «катюши» тяжелые, подача вручную, потом раздирающий душу свирепый вой — лавина огня, грохот...

На залп, как говорили, «на сход» ракетных снарядов с рамы, отводилось ровно две минуты. Ни секундой больше! Две минуты сразу после окончания артподготовки «пела» «катюша», а на третьей минуте пехота уже поднималась в атаку.

И вот, наконец, весна 1945 года. Упорные уличные бои в Берлине. Долгожданный приказ: двигаться к рейхстагу!

Еле-еле пробираемся по улицам среди обломков зданий. Машина застряла. Под огнем фашистских снайперов таскаем на руках снаряды. Руки — кровавое месиво, кожа на ладонях сорвана. И так — трое суток.

Вечером 9 Мая бойцы принесли Ларисе Дубравицкой огромный букет сирени. Она сидела на ступенях рейхстага и впервые за четыре года войны плакала...

Через открытую дверь из бассейна доносится плеск — идут занятия. Лариса Владимировна смотрит на ребят — они уже в строю. А за окном — весенняя капель, и спортзал наполняется нежным запахом мимозы.

С. САПРОНЕНКО

Во время большой перемены ^чмы с Генкой стояли на школьном дворе и думали. А подумать над чем нам было. Следующий урок математика. Контрольная. А вчера мы целый вечер резались в городки и подготовиться, конечно, не успели.

— Вот если бы нас собака покусала, — мечтательно сказал Генка, — нас бы тогда отпустили.

— Отпустили бы, — сказал я. — Только перед этим по двадцать уколов. Против бешенства.

— Уж лучше уколы, чем контрольная, — вздохнул Генка.

— Да что там говорить. Все равно собаку негде взять. Не будешь же сам себя кусать.

Мы замолчали и стали глядеть, как пятиклашки гоняют в футбол.

Вдруг Генка просиял.

— Идея! — сказал он. — Сейчас идем к врачу и говорим, что у нас сотрясение мозгов. Играли, мол, в футбол и в борьбе за верхний мяч столкнулись лбами. А теперь кружится голова и все такое.

— Так она нам и поверила. Ведь шишки нужны! Большие хорошие шишки.

— Сделаем, — сказал Генка.

— Как это — сделаем? — не понял я.

— Очень просто. Набьем. Что, у тебя шишек никогда не было? Хороший щелбан и—дело в шляпе. Даже лучше, чем уколы. Идем.

Н. ФЕДОРОВ

Рисунки А. Орлова

53