Костёр 1977-04, страница 12

ДОСТАТКА ВОЙСК ПРЕДЛАГАЮ НЕМЕДЛЕННО ОРГАНИЗОВАТЬ ВООРУЖЕННЫЙ ОТРЯД ПОМОЩЬ ПОЛИЦИИ.

ПРОСИМ ТЕЛЕГРАММОЙ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ ОТПУСТИТЬ НЕОБХОДИМОЕ КОЛИЧЕСТВО ВИНТОВОК, ХОДАТАЙСТВУЮ ЭКСТРЕННОМ ОТПУСКЕ НА ОРГАНИЗАЦИЮ ОТРЯДА ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ. МЕРА ЭТА НЕОБХОДИМА НЕМЕДЛЕННО, ИНАЧЕ ПОСЛЕДСТВИЯ МОГУТ БЫТЬ ВЕСЬМА ПЕЧАЛЬНЫЕ. КРОМЕ ТОГО ОНА ДАЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ АРЕСТОВАТЬ РЕВОЛЮЦИОННЫХ АГИТАТОРОВ. ЧАСТЬ ПОЛИЦИИ СОРМОВА И ГОРОДА УЖЕ ВООРУЖЕНЫ МНОЮ ВИНТОВКАМИ.

ИСПОЛНЯЮЩИЙ ДЕЛА ГУБЕРНАТОРА БАРОН ФРЕДЕРИКС

Десятого декабря рабочие пришли на завод, как обычно, в половине седьмого. Никто станков не включил. Ждали сигнала

В восемь утра прерывистый, словно азбука Морзе, заводской гудок заставил всех выйти на площадь.

Из цехов хлынули люди. Лица веселые, возбужденные.

На деревянных наскоро сколоченных трибунах, на штабелях досок — ораторы. Говорят сразу несколько человек, только в разных местах. Народу так много, что не хватает никакого голоса.

Потом колонна демонстрантов выходит на широкую Александро-Невскую улицу. Поют «Марсельезу». И вдруг на перекрестке с Главной неожиданное:

— Р-разой-дись!

Разъезд конной полиции осаживает колонну, заставляет остановиться.

Задние давят. Как волна проносится слух:

— На Главной казаки!

Колонна ломается. По узким улицам разбегаются женщины, у многих на руках дети.

А пули — вжик, вжик!

Человек падает. Пытается подняться. Снова ложится на землю.

— Как же так? — говорит человек шепотом.— Опомнитесь! Как же так?!

Восстание началось!

Около каменной школы рабочие возвели баррикаду.

Оружия мало. Почти нет. На стороне правительства — кавалерия, пушки, регулярная армия.

Семашко слушает донесения дружинников. Пути к отступлению нет и быть не может. Нужно принимать бой,-

— Настроение на баррикадах отличное, — докладывает Котов. — Улицу перегородили телеграфными столбами, завалили мешками с песком и камнями. Укрытие надежное. Ночью попробуем заложить фугасы на подступах — пусть сунутся.

Член городского комитета партии Августа

Невзорова — худенькая, быстрая, волевая, с маузером на боку, только что вернулась из разведки.

— На вокзале выгружается воинская часть. Несколько пушек. И не меньше полтыщи солдат.

— Оружие, нам бы оружие! — говорит Семашко. — Каждому хотя бы дробовик и ручные бомбы.

Вдалеке раздаются выстрелы. Еще и еще. Потом короткая напряженная тишина. И снова взрыв.

В первом часу ночи кто-то застонал у двери.

Августа Невзорова поднялась и пошла к выходу. В руке — маузер, шаг осторожный, тихий.

Спустилась с лестницы. Приоткрыла дверь.

Никого.

Прислушалась.

Нет, все-таки стонет.

Глаза привыкли к темноте. Подождала. Рядом что-то зашевелилось.

Склонилась: мальчик! Глаза расширены, лицо изуродовано. Даже в темноте видны кровоподтеки.

— Ты чей? — не узнала она.

— Коля я, Августа Петровна, брат Вани Савина.

Она прижала мальчика к себе.

— Что с тобой?

— Городовые!

Она бросилась в комнату, позвала своих. Семашко и Котов подняли мальчика. Зашторили окно, засветили лампу.

— Пи-ить...'—Вода проливалась в уголках рта.

Семашко осторожно снял рубаху, обмыл раны. Судя по всему, ребра были сломаны.

— Потерпи, — говорил он,—потерпи, Коля...

Принесли тулуп, прикрыли ноги. Мальчишку

знобило.

— Они окружили наш дом, — рассказывал мальчик, — пулями изрешетили, некоторые бревна в щепки разнесли... Я думал, Ваня стрелять будет или бомбу в них бросит, а там тишина... — он застонал и замолчал надолго.— Потом вижу, двое полицейских и двое казаков бросились к нашим дверям. Привалились, вышибать их хотели... А двери открыты. Вошли. И тут взорвалось. Дом так и подбросило. И балка на чердаке подломилась. Я вначале ничего не понял, а когда стал оглядываться, то вижу, Чегурин и Ваня задним двором бегут с оружием...

Он опять замолчал, его больше ни о чем не спрашивали.

— А меня ногами толкали, — сказал мальчик.— Убить хотели...

Семашко подвернул ему тулуп под ноги, отошел.

— Завтра мы постараемся им припомнить и Колю, — сказал он Невзоровой.

10