Костёр 1977-04, страница 15

ных скамейках, есть один хлеб, а иногда и не есть вовсе.

Бывало, его будили ночами. Он открывал глаза, торопливо садился. Перед ним стоял полицейский.

— Эмигрант? Русский? Здесь нельзя спать. Иначе — тюрьма...

Нет, только не это!

...Как женевский вокзал отличается от того, на маленьком волжском полустанке.

Поздней ночью друзья доставили туда Семашко. Везли на санях, под попоной. Он — условно выпущенный государственный преступник...

Человек по кличке Немой передал Семашко билет до Москвы:

— Там вас ожидает конспиративная квартира,— сказал он. — Затем переедете в Петербург, а оттуда — в Финляндию. Дальше в пароходном трюме вас отвезут в Стокгольм. Желаю удачи.

— Спасибо.

Они пожали друг другу руки.

- Ленину скажите в Женеве: мы боремся. И не сомневаемся в победе.

...Берлинский поезд пришел, а Семашко все сидел на скамейке. Вскочил. Бросился по перрону. Наденька с детьми, вероятно, уже вышла.

Попробуй-ка пробеги, когда с поезда идут пассажиры!

— Разрешите!

— Простите, мадам. Я случайно...

Бог мой, как выросли дети!

— Наденька! Коля! Сережа! Галка!

Растерянная улыбка скользит по лицу На-

дюши:

— Коля! — шепчет она мужу. — Неужели теперь не будет ни арестов, ни полиции, ни страха...

Они не могли наговориться.

Дети давным-давно спали — утомились в дороге, а Семашко все вспоминал и спрашивал.

Он удивился, что Наденька дремлет, хотел бы узнать еще о многих, но лицо жены и во сне было таким счастливым, что он отошел.

Он и сам уснул в кресле, а когда проснулся, в окно било яркое солнце. Наденька бесшумно ходила по комнате—'молодая, быстрая, счастливая.

— Как непривычно спокойно на душе!—засмеялась она. — Кажется, сегодня у меня самое счастливое утро за многие годы.

Зазвонил колокольчик в дверях.

— Молочница, — понял Семашко. — Иди открывай.

Не спрашивая кто, распахнула дверь.

На пороге стоял полицейский.

Наденька смотрела на него удивленно, молчала. Потрясение было в ее взгляде.

— Простите, — сказал полицейский. — Здесь живет господин Се-муш-коф?

13