Костёр 1977-04, страница 9

Семашко сразу же снял цепочку. Мальчик переступал с ноги на ногу.

— Что случилось?

— Я спал, — сказал Андрейка. — А дядя Володя меня поднял. Послал с запиской. Я побежал. Он сказал, побыстрее.

Андрейка поискал что-то в карманах, протянул листок.

Семашко развернул бумажку, там был написан какой-то адрес, почерком Кожухова. Только в чем дело? Кто там живет?

— Что-нибудь еще сказал дядя Володя?

Андрейка думал. Наконец, радостное воспоминание отразилось на его лице.

— Он сказал: «Чеши, Андрейка. По дороге проснешься».

...Наденька ходила одетая. Семашко вошел с запиской, виновато ей улыбнулся.

— От Кожухова, — сказал он, делая вид, что не замечает ее встревоженного взгляда. — Просит прийти, а причину не пишет.

— Можно я с тобой?

— Не стоит, Надюша. Всюду погромщики. Если что случится — мне одному будет проще. Оставайся с детьми.

Она отвернулась. Сколько раз были у нее такие тревожные часы! Сидит, ждет. Жив ли — нет, не знает. Как устала она от такой жизни! Но ведь нет другого пути для Семашко.

Она сняла пиджак, помогла ему одеться. Вынула из письменного стола запасную обойму с патронами, подождала, пока Николай Александрович проверит пистолет.

Вышла на крыльцо и постояла, проводила Семашко взглядом.

На улице было тихо. Полная луна плыла над Нижним Новгородом. Улица дышала покоем. Казалось, ничего худого не могло случиться.

Не снимая руки с пистолета, Николай Александрович прошел на Большую Покровку, пересек Благовещенскую площадь. Дальше нужно спуститься к Волге, направо — Речная.