Костёр 1977-11, страница 29
воспитаете вашего сына в духе коммунизма. Давая ему имя РЭМ — в честь заветов великого вождя и учителя товарища Ленина, мы уверены, что он будет высоко держать Красное знамя коммунизма. Пусть будет он одним из тех, кто твердо идет по пути к человеческому счастью, имя которому — коммунизм. Отсекр. Воробьев». Согласитесь: документы для современного читателя, прямо скажем, не вполне обычные. С тех пор прошло более полувека. И дабы подтвердить, что «рядовые бойцы, командиры и политработники 20-го жел-бата» в далеком двадцать четвертом году не зря составляли бумаги, я расскажу о людях, которых встретил в ленинградском доме, на Новочеркасском проспекте. ОТЕЦ В том двадцать четвертом военкому батальона Федору Жукову было не многим более четверти века. Возраст вроде и не шибко солидный — это если считать по годам. А если по тому, что уже успел увидеть человек, узнать, пережить... Многодетная крестьянская семья на Витебщине. Земли — всего один надел, с которым отец справлялся сам. Делать дома сыновьям было нечего, а старшему, Антону, приходилось уезжать в Грозный, на нефтяные промыслы. В девятьсот пятом за участие в революционном движении арестовали там его, сослали под надзор полиции на родину. И узнал Федор от старшего брата про такие события, каких в маленьком городишке вроде бы не наблюдалось. И стал мальчишка внимательней присматриваться к казакам, которые ехали по большой дороге с пиками наперевес — на Си-ротино, на Шумилине, на Меш-кевичи, где, поговаривали, кое-кто вздумал бунтовать. И еще узнал Федор от брата песню, начинающуюся словами: «Смело, товарищи, в ногу...» В шестнадцатом отправился в Петроград и Федор. Там, на маленьком механическом заводе рассказали молодому токарю о Ленине. Так что, когда парня вскоре призвали в армию, был он политически уже вполне подкован. ...Ночью 25 октября 1917 года наряд, в котором находился Федор Жуков, нес караул на станции Новый Петергоф. Их задача была не допустить из Ямбурга в Петроград войска, поддерживающие Временное правительство. А утром прибежал командир роты большевик Редько, обнял их: «Братцы, революция!» Вскоре Редько дал Жукову партийную рекомендацию. И стал молодой коммунист добровольцем-красногвардейцем. Бой с войсками Юденича, потом курсы красных командиров, снова сражения и опять учеба... В общем, когда через несколько лет демобилизовался, узнать в комиссаре полка с тремя шпалами в петлицах прежнего Федю Жукова было трудно. Но горячее время для коммуниста не закончилось. Партия приказала поднимать промышленность в городе на Неве. Предложили — по заданию ЦК поехал на Дальний Восток, где возглавил Ханкайскую районную организацию. А потребовалось—и стал парторгом Бакинского железнодорожного узла. Он не думал тогда, что жизнь его отныне с железной дорогой будет связана крепко-накрепко, но вышло именно так — и боролся Федор за повышение скоростей, за тяжеловесные составы. А когда в его жизнь ворвалась война, организовал Федор Устинович железнодорожный истребительный батальон, который много хлопот причинил гитлеровцам... Ему скоро восемьдесят, но глаза все такие же голубые, все так же по утрам разминается с гантелями, все так же начинает каждый день с газет... СЫН Что помнит сын из своего детства, самого-самого раннего? Помнит ту самую Ханкай скую землю, куда отец был направлен партией. Городок назывался Камень-Рыболов, потому что был там на озере большущий камень с дуплом, и, когда вода уходила, в том дупле оставалась рыба. Помнит высокую скалу над озером, на которой, по рассказам отца, белые расстреливали партизан. Помнит, как рядом с домом дважды встретил волка... Потом они вернулись в Ленинград. И Рэм считал, что ему здорово повезло, потому что в школу попал «самую лучшую»: в 1-ю образцовую Петроградского района! Да, их школа, построенная, кстати, еще городской управой к столетию со дня рождения Пушкина, прочно занимала в РСФСР первое место. И педагоги были тут удивительные, и комсомольская организация крепкая. И чтобы тебя приняли, например, в спорткружок «Спартак», требовалось сдавать специальные экзамены. Жуков-то сдал: сложение могучее, по стрельбе, по гребле, баскетболу, гимнастике — разряды. Утром все собирались в зале на физзарядку. Затем директор проводил политинформацию. «Под Гвадалахарой бои», — повторяли шепотом ребята, и потом эти чувства выливались в спектакле школьного драмкружка «Салют, Испания!». Осенью сорокового года Жуков поступил в военно-морскую спецшколу. Поступил, хотя конкурс был четыре человека на место. Через год аттестат получил с золотой каймой. Было это на третий день войны... Спустя неделю они стали курсантами Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. Жили курсанты на острове Вольном. Ровно в пять —бегом из палаток. Кросс три километра, потом с вышки в воду, потом пятьдесят метров вплавь... «Выходи! Зарядка окончена!» Эта «зарядка» здорово пригодилась осенью, когда шагнули мальчики в бой. И среди них Рэм Жуков, который, помните, еще в двадцать четвертом был зачислен молодым красноармейцем в списки 20-го желбата, 29 |
