Костёр 1977-11, страница 51

руженную неисправность, отдалась в нем нестерпимым сердцебиением и болью.

Такую боль он почувствовал впервые, кажется, в августе 1933-го. Тогда в Москве, в подвале на Садово-Спасской закончились на короткое время их бессонные ночи, и гир-довцы", завернув в бумагу первую ракету страны, везли ее в трамвае за город, на испытания. В удачу почти никто не верил, объект «09» доводили третий месяц — и все без толку. Но чем больше преследовали неудачи, тем настойчивее Королев требовал новых испытаний— только в реальном полете можно проверить правильность расчетов.

Они приехали в Нахабино в полдень, до вечера проверяли каждый болтик, каждую гаечку, возились с клапаном, уже на закате заправили «девятку» топливом, установили в пусковой станок. Все отошли в укрытие, Победоносцев с Матысиком, обдирая руки, полезли на большую ель, чтобы следить за полетом с высоты. У «объекта 09» остались только Сергей Королев и Коля Ефремов. Слегка приподнявшись на носках, они следили за шкалой плохонького манометра. Давление в кислородном баке поднималось. Пять атмосфер... Семь... Де-

•Энтузиасты ГИРДа — группы изучения реактивного движения. Одним из организаторов этого коллектива где создавались первые экспериментальные ракеты, был С. П. Королев

вять... Одиннадцать... Тринадцать... Стрелка еще чуть-чуть дрогнула, и послышалось резкое шипение — отказал редукционный клапан. Где-то там, внутри образовался ледяной нарост, пружина уже не прижимала тарелочку клапана плотно к отверстию, и кислород стравливался, уходил в воздух.

— Давление больше не поднять,— сказал Ефремов.— Давай на пониженном.

Королев смотрел, как парит белое облачко жидкого кислорода, краем глаза видел ждущих на елке Победоносцева и Матысика, думал.

— Хорошо, — кивнул наконец начальник ГИРДа. — Будем запускать.

...Тонкая струя пламени вырвалась из ракеты, ударила в основание стартового стола, и «девятка» медленно-медленно поползла вверх. Они впились глазами в свое родное и близкое двухметровое веретено, словно стараясь силой взглядов подтолкнуть ракету.

Но где-то на высоте 400— 500 метров ракета качнулась, завалилась набок и пошла по кривой в соседний лес. Когда она скрылась за деревьями, все бросились прыгать, мутузить друг друга, целовать, что-то кричать и хохотать. Победоносцев с Матысиком что-то тоже кричали со своей елки, и Матысик на радостях свалился на землю, чуть не сломав ногу...

Может быть, с того августа

33-го и появилась у Главного эта привычка — приходить поздно ночью в цех, брать табурет и долго сидеть и о чем-то думать, глядя на стапеля, где лежала громада носителя, чем-то очень далеким напоминающая «девятку».

Так безмолвно он сидел иногда до рассвета. И никто не беспокоил Главного, и не спрашивал о причине его поздних визитов. Одни считали, что Королев напряженно «прокачивает» в эти минуты всю конструкцию, другие утверждали, будто он «заряжается».

Несомненно все знали только одно: Королев чувствует ракету. В первых набросках, в эскизах. В тонких линиях чертежей. Воплощенную в металле. Уже состыкованную и готовую к транспортировке. Застывшую в ожидании старта... И если на космодроме щелчки

49