Костёр 1977-12, страница 21

«Это для них, — подумал Вересов, и острая судорога прошла по его телу. И сразу стало понятно, откуда так много солдат на канонерке, почему лодка движется к необитаемому острову. Еще никто вслух не сказал об этом, солдат принимали уже далеко за полночь, как видно, тогда же и гробы погрузили, но ни Шмидта, ни Частника, ни двух осужденных на смерть матросов на судне не было.

— Ах какая сегодня дивная ночь, — произнес чей-то голос наверху, и другой голос поддакнул.

Ночь действительно была прекрасна — звездная, сверкающая, с огромной половинкой луны над Очаковом, но как можно восхищаться ею, когда на палубе такой груз, было непонятно Вересову.

— Курс 360, под килем 8 метров...

«Терец» свернул и пошел теперь вдоль острова, еще более замедлив ход. Включили второй фонарь, направив его на береговую линию.

— Командам гребцов занять свои места по расписанию! — в рупор объявил Ставраки. — Очаковским артиллеристам подготовиться к высадке!

Лодка уже плавно замедляла ход, готовясь бросить оба якоря. Слышался топот ног, отрывистые команды, призывные свистки боцманских дудок. Вот и якоря полетели с бултыханием. Один фонарь пополз вдоль берега, отыскивая место высадки, другой освещал пространство вдоль левого борта, куда стали спускать шлюпки, в которых рядом с гребцами сидели солдаты с заступами.

«Какая жуткая, зловещая ночь», — думал Вересов, не в силах оторвать взгляда от сверкающего острия заступов. Лица солдат в свете прожектора казались бледно-зелеными, как у покойников.

Ударили в рынду — сигнал собраться офицерам в кают-компании. «Сейчас все решится для меня», — с грустью подумал Вересов.

Выждав, когда все офицеры займут свои места за длинным столом, Ставраки встал и, обращаясь ко всем присутствующим, проговорил:

— Господа офицеры! Командующий флотом выразил особое доверие нашему судну, поручив нам привести в исполнение смертный приговор над государственными преступниками. Мятежники, толкнувшие флот на бунт, должны получить по заслугам. Но будем откровенны, время сейчас таково, что у нас нет полной уверенности в благонадежности команд, тем более что преступники во главе с отставным лейтенантом Шмидтом пользуются среди нижних чинов огромным авторитетом. Поэтому я счел за лучшее назначить для учинения расстрела новобранцев, которых еще не успела растлить крамола...

«Так вот оно что», — думал Вересов, выслушивая инструкцию, которую зачитывал стар

ший офицер. По этой инструкции матросы «Терца», разбившись на четыре взвода — по взводу на каждого осужденного, — образовывали первую линию. В затылок матросам, образуя вторую линию, ставились четыре взвода солдат очаковской крепостной артиллерии, в задачу которых входило держать под мушкой матросов. На тот случай, если солдаты попытаются освободить преступников и откроют огонь по матросам, старшим во взводах офицерам полагалось положить своих людей и открыть огонь по второй линии, а самим подойти к приговоренным и расстрелять их в упор из револьверов.

— Я буду тоже на берегу, — говорил Ставраки, — но тем не менее при возникновении критической ситуации приказываю открыть уничтожающий огонь из всех орудий, которые должны быть с самого начала наведены на площадку, где будет свершаться казнь. Пусть погибнут те из нас, кто съедет на Березань, но преступники не должны уйти от правосудия! Итак, господа, старшими взводов назначаются лейтенант Сухомлин, мичманы Войчен-ко, Слупский и... Вересов...

«Вот и пришел мой черед, сейчас или никогда... Сейчас!» Словно боясь передумать, Вересов торопливо вскочил на ноги и стал непослушными руками отстегивать кортик. Наконец это ему удалось, и он положил кортик на стол.

— Ввот, ггоспода, — запинаясь от волнения и краснея, проговорил он. — Я нне буду расстреливать. Я, ггоспода, учился на морского офицера, а не ни ппалача. Я, если хотите знать, и ввам больше руки не подам,—закончил он, ни на кого не глядя.

— Мичман еще раскается в своем опрометчивом решении, — услышал он голос Ставраки.—Мичман Бужинский. вы замените Вересова. Мичман Рюмин, отведите арестованного в карцер. В Севастополе мичман будет отдан под суд за невыполнение лично отданного ему приказа в чрезвычайных обстоятельствах. Господа, вы свободны.

Вересов слышал, как вокруг него задвигали стульями, но только одна мысль в этот момент сверлила ему голову—он думал о том, что теперь должен уйти из флота.

— Дождался, чистюля?—услышал он голос Рюмина и ощутил меж лопаток колкое револьверное дуло. — Теперь топай в карцер.

Рюмин еще что-то говорил, .оскорбительное, неприятное, но Вересов не. отвечал ему, так они и дошли до карцера. И только здесь Вересов повернулся к Рюмину и без всякой злобы бросил ему в лицо:

— Дурак ты, Рюмочка!

Не дожидаясь, пока опешивший Рюмин придет в себя, Вересов сам толкнул дверь и вошел в темную, без иллюминаторов, зловонную и холодную каморку и сам закрыл за собой дверь.

19