Костёр 1980-02, страница 34

Но, главное, — за характер. Настырный, упрямый. ^

Карашьянц очень ценил упорство Виктора. Ставил его в пример другим бегунам.

— Кому из вас и сколько таланта отпущено матушкой-природой — это мне неведомо, — любил повторять тренер. — А вот у кого сколько трудолюбия, это я сразу вижу. Люблю упрямых. И не терплю лентяев.

Тренируясь в последние месяцы, Виктор твердо верил: он победит. Он ощущал в себе такую окрыленность, такую легкость, такой запас взрывной энергии!.. И по контрольным прикидкам видел: он как раз достиг той великолепной формы, того «пика», к которому так стремится каждый спортсмен.

«Ну, держись, Коля-Николай!» — подумал он, глядя в круглый затылок.

паре, рядом. Вот тогда он наверняка опередил бы чемпиона. Но в одной паре—это слишком большая удача. На это рассчитывать нельзя. Впрочем, и так он обгонит Ильина. Он это

И загадал: если Николай сейчас обернется — все будет хорошо. Впился глазами ему в затылок и мысленно приказал: • «Ну, обернись! Обернись же! Обернись!»

Эту игру он полюбил давно: задумать что-нибудь и взглядом внушить. Телепатия, что ли? Иногда получалось.

«Ну, Коля-Николай, обернись! Ну! Обернись!»

Но Ильин был недвижим, как тумба.

«Ну же! Повернись!»

Виктор сверлил глазами этот крепкий черный затылок.

И Ильин обернулся.

— Как раз на полпути, — сказал он, указывая на часы.

Виктор прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла. Все-таки, Ильин — неплохой парень. И умен. Институт кончил. (Это была больная мозоль Виктора: у самого у него только ПТУ — весь ученый багаж.) И злости настоящей против него не появляется. А злость в борьбе — великое дело.

«ТУ-104» летел все так же беззвучно. И все так же внизу сверкало ровное поле облаков.

Маленький шведский городок последние недели только и жил коньками. Для соревнований он отдал всего себя: свои отели, магазины, транспорт, свой отличный, капитально обновленный стадион, свои почтовые отделения.

Символ первенства — мчащийся в низкой посадке конькобежец с одной рукой, заложенной за спину, и другой — вытянутой в резкой отмашке. Эта броская картинка красовалась и в витринах магазинов, баров, парикмахерских, и на ветровых стеклах автомашин, и даже на дверях банка и городской мэрии.

Виктор Бантиков в тот день встал рано, вышел на улицу. Погода была самая «коньковая». Легкий морозец и небо ясное, чистое, какое-то удивительно прозрачное.

«Повезло!» — подумал Бантиков.

Именно о такой погоде он и мечтал всегда, когда мысленно представлял себе, как обойдет Ильина.

Хорошо бы, конечно, бежать с ним в одной

30

знал, чувствовал каждой клеточкой своего сильного, тренированного тела.

Некоторые недруги, завистники — а у кого из стоящих спортсменов нет их?! — шептались, что, мол, Витька слишком задирает нос, самоуверен больно. До Виктора докатывались эти разговорчики. Но он считал так: если хочешь быть первым, надо, непременно надо, крепко верить в себя.

Вскоре он вернулся в гостиницу, еще тихую, совсем сонную. В коридоре, неподалеку от своего номера, увидел Ильина. Тот был в тренировочных брюках, с мокрыми волосами.

«Наверное, только что^ из душа», — подумал Бантиков.

Лицо у Ильина было хмурое, бледноватое.

«Волнуется», — мелькнуло у Бантикова.

— Привет! — сказал он. — Как жизнь чемпионская?

— Порядок! — усмехнулся Ильин. Но глаза не смеялись, оставались холодными.

И Бантиков снова подумал: «Волнуется!»

Он понимал: Ильину есть отчего тревожиться. Правда, Ильин все еще чемпион, но вот уже четыре года он показывает одни и .те же секунды. Может, они и неплохие, но вперед Ильин уже не движется. А это скверный признак. Кто не идет вперед, обязательно поползет назад. Не нынче, так завтра. В спорте, как и в жизни, стоять на месте невозможно.

Виктор вошел в свой номер. Номер был для двоих. Бантиков поселился там со своим другом Андреем.

Рассказал ему о встрече с Ильиным.

Андрей слушал молча. Он вообще никогда не перебивал.

— Конечно, — сказал Андрей. — Ты обставишь его. Не сомневайся.

— А я и не сомневаюсь! — ответил Виктор.

— И правильно! — снова подтвердил Андрей.— И не сомневайся.

Вскоре спортсмены были на стадионе.

Погода понемногу менялась. Солнце скрылось за тучами. Легкий ветерок упрямо тащил их с моря. Но лед был по-прежнему хорош. И сулил «быстрые секунды».

Как всегда, многоборье началось с пятисотки. Ни Ильин, ни Бантиков не были спринтерами и на этой, самой короткой дистанции, обычно не блистали. Но сегодня лед был такой, что и у Бантикова, и у Ильина результаты оказались вполне приличными. Не в первой пятерке, правда, но подходящие. Лидером стал финский спринтер Малькерн.

Вскоре начались главные забеги дня: пять тысяч метров. Любимая дистанция Бантикова и Ильина.

Обычно Виктор не смотрел на забеги до своего выступления. Надо было экономить нервную энергию. За годы состязаний он приучился терпеливо ожидать своей очереди в раздевалке, лишь по радио следя за ходом борьбы.