Костёр 1980-04, страница 27

Удалившись от берега миль на пять, корабли, первыми из которых шел 44-пушечный «Штандарт», затем «Орфей» и уж затем «Меркурий», повернули на юг. Дул слабый зюйд-зюйд-вест. Поставив все паруса и даже лиселя, корабли делали не более пяти миль в час. При такой погоде переход к Босфору обещал быть долгим.

Ни двенадцатого, ни тринадцатого мая ничего не произошло. Наступила ночь четырнадцатого. Луна, повиснув над морем, серебрила воду, и впередсмотрящий матрос Анисим Арехов без особого труда с марсовой площадки различал оба корабля, бесшумно плывущие в ночи.

Прислонившись спиной к мачте, Анисим вспоминал свою родную деревню Кудеверь, затерявшуюся в псковских лесах, где он не был уже более десяти лет. «А хорошо наверное там сейчас, — размечтался Анисим. — Березы-вяселки распустились, елочки молодыми побегами украсились, трава на лугах пошла в рост, птицы щебечут... Эх, нет на земле места лучше, чем родина», — подумал матрос и, разминая занывшую шею, повертел головой.

Уже рассветало. Звезды закатились нивесть куда и поблек Млечный путь. На востоке обозначилась светло-розовая полоска, которая с каждой минутой ширилась и наливалась светом. Ветер заметно скис, но все же дул ровно, и корабли шли ходко. Какое-то неотчетливое пятно на горизонте встревожило Анисима. «Может, облака? — подумал он, — аль полоска тумана?.. Или вода бликует?» Он закрыл глаза, давая им отдохнуть, потом открыл и напряг зрение. И в этот краткий миг он отчетливо разглядел парусные корабли.

— Вижу эскадру! — крикнул Анисим, указывая на нее рукой.

Новосильский раздвинул подзорную трубу и вперил ее в горизонт. Так и есть — с зюйд-зюйд-оста прямо на них шла турецкая эскадра.

— Ерофеев! — окликнул вахтенного матроса Новосильский. — Ударь три раза в рынду!

Удары медного колокола догнали впереди идущие корабли, и через минуту оттуда уже отвечали, что тоже заметили неприятеля. И почти тотчас Федя Спиридонов, которого Селиверст Дмитриев учил умению определять местоположение корабля по звездам, рядом с Новосильским увидел Казарского. Приняв из рук вахтенного офицера трубу, капитан направил ее в сторону турецкой эскадры. Федино сердце замерло, и он почувствовал, что ему не хватает воздуха. Уже второй раз при столкновении с неприятелем он ощущал это мерзкое чувство страха. Он сглотнул слюну и опустил секстан, чтобы никто не заметил, как у него дрожит рука.

— Похоже, что на этот раз капудан-паша решился вывести весь свой флот, — тихо проговорил Казарский. — Ну что ж... Начнем игру...

ИГРА

Они играли. Летели навстречу грозному флоту. Ибо увидеть неприятеля на горизонте и повернуть восвояси—невелика заслуга. А вот подойти к неприятелю вплотную — так, чтобы сосчитать чи

сло пушек на каждом корабле, чтобы своей дерзостью раззадорить адмирала, заставить его броситься в погоню и повести его, забывшего осторожность, на долгожданное свидание с Грей-гом — вот что обязан был сделать каждый капитан крейсерского отряда. И под всеми парусами вел навстречу турецкой эскадре свой маленький отряд капитан «Штандарта» Сахновский.

Да, это, несомненно, была рискованная игра, но командир сизопольского отряда Иван Семенович Скаловский верил в своих капитанов, и вера эта была не напрасной: на виду всего неприятельского флота они выказывали ту редкую отвагу, которой не могли не восхититься даже враги. Уже можно было различить каждый из четырнадцати краснобортных кораблей, а «Штандарт» все еще не менял курса...

Стоя на мостике, капудан-паша то прикладывал к глазу подзорную трубу, то опускал ее, и тогда все видели, что адмирал улыбается. Он улыбался. Он не верил своим глазам — русские сами шли к нему в руки/ Мог ли он мечтать о такой удаче? Плененный фрегат, команда которого была заперта в трюмах «Селимие» и «Реал-бея», был на пути к столице. Завтра утром, когда султан подойдет к окну, чтобы полюбоваться голубой гладью Босфора, его взор упадет на незнакомый красивый фрегат с черными бортами, на мачте которого будет трепыхать флаг с полумесяцем. Уже завтра рядом с первым станет новый трофей — тот самый бриг с изображением греческого бога на форштевне, с которого начался позор капудан-паши. Желанный бриг, пленением которого он вернет себе честь.

Да, он знал, что бриг с изображением Меркурия к полудню, когда сникнет ветер, неминуемо потеряет свою скорость. «Меркурий» и сейчас уже отставал от своих товарищей, грузно оседая на легкой волне, он был создан для боя, этот бриг, но уж никак не для гонок.

Скованных цепью русских моряков проведут по улицам Стамбула. Пусть правоверные насладятся зрелищем поверженного врага!. И пусть сам владыка удостоверится, кто является лучшим моряком Порты!

«Меркурий» отставал. Уже не меньше трех миль отделяло его от кормы «Орфея», и Казарский понял, что дальше сближаться с неприятелем опасно. Приказав лечь в дрейф, он продолжал следить за умелыми действиями своих товарищей. «Пора бы уж им повернуть», подумал он, и почти тотчас фрегат и бриг одновременно сделали поворот. На мачте «Штандарта» взлетел сигнал «Идти в Сизополь», «Орфей» же стал приближаться к «Меркурию», и вскоре уже шел борт к борту.

— Тебе лечь таким курсом, каким судно лучше ходит, — крикнул капитан «Орфея» Колтовский, и, замерев на миг, «Орфей» прошел за кормой «Меркурия».

Было девять часов утра...

Окончание следует