Костёр 1980-06, страница 11

День за днем он рассказывал Тилону свою жизнь. Но не свою биографию пересказывал он — что толку в этой биографии?! Нет, не перечислением дат своей жизни и имен людей, повстречавшихся ему, нагружал он память Тилона. Жизнь для Пелопа — это в первую очередь было познание мира., людей и самого себя. Познание это было долгим и сложным, поэтому долгими были его рассказы. Порою начатые после полудня они заканчивались, когда черное небо становилось светлее от пролитого Зевсом молока.

Наконец, Пелоп вставал и уходил в хижину, где уже давно спала Гидона, а Тилон вытягивался на соломенной лежанке и перед тем, как уснуть, смотрел в небо. Мерцали звезды. В конце лета некоторые из них внезапно вспыхивали и сгорали. «Это боги играют», — думал Тилон. И ему становилось и радостно и страшно одновременно от

того, что он видит игры олимпийских небожителей. Он знал, что боги невидимы, и смертным являются только тогда, когда сами этого хотят.

Весть о криптии принесли илоты. Накануне была гроза. Зевс бушевал весь день и всю ночь, швырялся молниями и обрушивал на землю водопады дождя.

— То, что не довершила засуха, смоет поток, — глядя на закрытую дождем долину, произнес Пелоп. И лицо его было озабоченным.

Тилон не задавал вопросов. Он не спрашивал, почему так встревожен Пелоп. Он не спрашивал, почему и когда в его доме появилась Гидона. Если Пелоп захочет, он скажет сам. Но тревога старика передалась и ему. Что-то должно было случиться...

Первую, еще немногочисленную группу илотов он увидел через день после того, как кончилась

9