Костёр 1980-06, страница 10

на него так, словно уже все знали о Тилоне. Синие глаза на коричневом и морщинистом, как кора, лице.

— Иди в сарай и ты найдешь там все, что ты хотел. Звук родника подскажет тебе, где взять воду.

Пока Тилон пересекал двор и потом, когда он сидел у родника и жевал пищу, он чувствовал, что старик за ним наблюдает.

Тилон смотрел на облако. Одинокое, розовое облако на вечернем небосклоне. Хижина стояла на самом краю серой скалы. Внизу лежала долина, пятнистая от виноградников и хлебных полей. Потемневшей на солнце костью вдоль дороги вытянулось селение илотов — дома, амбары, хлевы...

Пора было отправляться дальше.

Тилон встал и подошел к старику.

— Я не забуду вашей доброты, — проговорил он.

— Ты можешь взять все, что тебе нужно в дорогу, — проговорил старик. — Путь у тебя дальний и тебе нужна еда... Но ты можешь никуда не уходить... Ты первый мой гость за три года, тебя не станут здесь искать.

Тилон вздрогнул.

— Меня зовут Пелоп, — проговорил старик. — Я родом из Афин. Тридцать лет тому назад афинский суд ' приговорил меня к пожизненному изгнанию.

— За что? — вырвалось у Тилона.

— То, что я .скажу, будет непонятно спартанцу, — Пелоп усмехнулся. — Я был против войны, которую навязали Афинам наши торговцы. Им нужны были новые рынки, и они считали, что долг сограждан помочь им в этом. А у меня, юноша, была другая точка зрения. Поэтому я оказался здесь. Жизнь нищего периэка* никому не нужна — так я обрел покой и истинную свободу.

Тилон медлил с ответом. Он стоял, не зная, на что решиться. Идти, но куда?.. Спрятаться в доме периэка, чтобы вместе со стариком и девочкой пасти коз словно простой илот?..

— Я знаю, что тебя беспокоит, — проговорил Пелоп, — но в мире есть истины, которые тебе еще неведомы. И одна из них та, из-за которой

• ты нарушил обычаи Спарты.

— Разве тебе ведома моя жизнь? — удивился Тилон.

— Мне ведома жизнь Спарты, — ответил Пелоп.

КРИПТИЯ

В этот год лето выдалось в особенности жарким. Когда Пелоп смотрел на долину, взгляд его омрачался, и он говорил о засухе.

...Тилона засуха не волновала. Чаще всего его взгляд задерживался на тонкой фигуре Гидоны, и в тот же миг сердце сжималось от какой-то

*Периэки — «живущие вокруг», т. е. люди, живущие на окраинах Спарты. Периэки были лично свободны, но правами не обладали. Обязаны были платить дань спартанской общине.

смутной тоски. Тилон не понимал, что с ним. Вот уже третий год он жил в доме Пелопа, и всегда Гидона была ему все равно, что сестра. Почему же теперь сжималось сердце и словно останавливалась кровь, стоило только им встретиться взглядом или коснуться руками?..

За это время Тилон еще больше вырос и раздался в плечах. Ему ничего не стоило принести с охоты убитую стрелой лань, поразить копьем вепря, разрубить сосну на короткие, пахнущие смолой поленья. Преследуя косулю, он порой пробегал не менее пятидесяти стадий. Приходилось прыгать и через заросли колючего кустарника и через расщелины.

Несколько раз в год — весной и осенью — Тилон набивал плетеные корзины головками сыра и вяленым мясом, нагружал их на осла и провожал Гидону до тропы, она спускалась в долину, чтобы отдать полагающуюся дань или обменять сыр и мясо на зерно.

Зимой выпадал снег, и уже никто никогда не поднимался в горы. Летом, случалось, мимо проходили пастухи или охотники, и в таких случаях Тилон прятался в сарае' или в пещере. Чтобы попасть в пещеру, нужно было преодолеть глубокую расщелину, балансируя на бревне. Пелоп показал место, где нужно положить бревно, и ствол сосны повис над пропастью, незаметный для любопытных глаз.

Время, свободное от трудов и охоты, Тилон проводил в беседах с Пелопом. Далеко не сразу он стал понимать то, о чем хотел ему поведать Пелоп. Но Пелоп не сердился. Он понимал, * что иначе и не могло быть. Жизнь в агеле с ее законами, нравами и обычаями сделала свое дело — . Тилон был физически силен, строен, вынослив, честен, прям, по-спартански сдержан, но он никогда не держал в руках папирусов, его руки не касались кифары, и душа его никогда не внимала божественным словам Гомера. И, глядя на Тилона, Пелоп думал: «Спартанцы — большие мастера творить совершенные сосуды, но если их не наполнить вином познания, они остаются пусты».

В Афинах, на родине Пелопа, все было иначе. Девочек там принято было воспитывать женственными и нежными, мальчики одновременно посещали три школы: грамматическую, музыкальную и гимнастическую. Достигнув шестнадцати лет, афинские юноши обретали право посещать народные собрания, суды, дискуссии, театры, поэтические и музыкальные состязания. В восемнадцать лет на агоре* в торжественной обстановке юноши приносили присягу, и одновременно с правом именоваться свободным гражданином Афин они из рук стратега получали экипировку воина. Затем в течение двух лет они в лагерях осваивали тактику и технику ведения боя и несли сторожевую службу на границах Афинского государства.

Тилона уже поздно было обучать музыке, но открыть ему глаза на красоту мира, пробудить в душе его способность ощущать счастье, научить юношу мыслить — это еще не поздно.

* Агора — главная площадь

8