Костёр 1980-11, страница 10
И весь год не последний кирпич, вый мой кирпич. будет мне давать покоя мои Хотя, какой последний?! Пер- РУКИ Перед самым отъездом я снова пришел на раскоп, спустился в него. Внутри было сухо и жарко, как в голубятне. Стены были изрезаны закорючками, каракулями. Здесь расписывались арабские кочевники, пастухи, отшельники. Присмотревшись, различил я на стенах множество рук. Кто писать не умел, прикладывал руку к стене и обводил ее ножом. Я-то писать умею, но и мне страшно захотелось руку на стене оставить. Каких только тут не было — большие и маленькие, с длинными пальцами и коротенькими. На иной ладони пальцы растопырены или только указательный в сторону глядит, на другой все вместе, на третьей четыре пальца, мизинца не хватает. Были руки с кольцами на пальцах и с браслетами на запястьях. Одни были высоко над полом, другие совсем низко, будто человек «расписывался» сидя. Мне уже стало казаться, что я различаю мужские руки и женские, детские и старческие. Одна рука, по-моему, пальцем погрозила! Я посмотрел на свою ладонь. Выбрал на глаз подходящую руку на стене, приложил к ней свою. И ощутил под ладонью шершавую, теплую, живую землю. Голубчик, не вы ли Со мной в разговоре Всегда говорили, Что любите море? Как море гуляет В матросской тельняшке И как щеголяют По морю барашки? А здесь над душою, Ломая преграды, Густое, большое Ревущее стадо! И волны бросают Веселые громы: Сейчас мы покажем вам, Мальчики, Кто мы! Но стихнет волна, Поумерит буянство. Спокойно до дна Голубое пространство. И выйдешь на ют Или станешь на баке, А волны бегут По бокам, как собаки. Виталий КОРЖИКОВ шятт ч улт ь. , ^ , ШШШШШ 8 |
