Костёр 1982-03, страница 28

сколько раз открывала рот, чтобы рассказать под честное слово соседке по парте, Ленке, но промолчала.

Осипова в субботу не появилась, и я стала думать, .как встречусь с ней в понедельник. Почему-то вообразила, что она напишет мне письмо и все объяснит. Но письмо не приходило.

Что же, она вернется в класс и будет по-прежнему ходить мимо, не замечая меня, будто ничего не случилось? А ведь я ей все простила. Пусть только придет и скажет: «Мне очень стыдно. Я давно мучилась». А я скажу: «Ерунда. Мы не будем об этом вспоминать». Но иногда я сама себя не понимала. Иногда я очень плохо относилась к Осиповой, мне хотелось, чтобы все узнали про пуговицы.

Наконец я рассказала про Осипову маме. Она задумалась, помолчала, а потом говорит:

— Ты не болтай про эту девочку в школе.

— Я и не собираюсь.

— Правильно. Из-за этих пуговиц человеку можно жизнь поломать.

— Ну уж и поломать...

— Я серьезно говорю. А если хочешь ее наказать, она уже наказана. Вообще я не совсем поняла, что ты хочешь? Ты дружить с ней хочешь? Тогда помоги ей.

Если бы я сама хорошо понимала, что хочу! Я знала, мама права, но успокоить меня могла только Таня.

В пятницу был прекрасный день, морозный и солнечный. Мы шли с Сережей через Кировский мост. По левую сторону все дома разрумянились под солнцем, окрасились розовым. А Летний сад застыл, как хрустальный, и звенел. Звенел тонко, тонко...

В мороженице мы ели мое любимое ореховое мороженое, и Сережа мне рассказал, что станет биохимиком. Он будет заниматься океаном. Это одна из важнейших проблем, потому что, оказывается, запас пресной воды на земном шаре очень мал.

А современный городской человек использует около тысячи литров в день. (Я даже вообразить такое не могла!) Где же брать пресную воду? Есть выход — опреснить морскую. С океаном связано будущее человечества. В океане огромные запасы питья, еды, полезных ископаемых и энергии. Сережа еще не знает, чем займется конкретно, но, в общем, все для себя решил.

Раньше он никогда так серьезно и искренне со мной не разговаривал. И вдруг я поняла, что сейчас расскажу ему про Таню.

Начала с сада. И как окно просвечивало прозрачными зелеными листьями, снег шел, а в комнате громоздилась странная мебель. И про книгу, и про то, что Осипова хочет стать худож-ником-декоратором. И про все остальное — главное.

Сережа молчал. Потом мы почему-то встали и пошли домой. Вернее доехали на автобусе. Я еще подумала, что напрасно рассказала ему. Но почему? Почему после мороженицы мы ни о чем не говорили и спешили домой? Почему все испортилось? Возле арки моего дома он спросил так же, как и мама: — А что ты от нее хочешь? Чтобы она у тебя прощения попросила? Перед всем классом?

Повернулся и пошел, будто меня и не было. В субботу Таня опять не пришла. А на большой перемене Сережа что-то вложил в мою руку и зажал ее в кулак. Посмот-

— на ладони пуговицы. Я догнала его и спросила: Ты был у нее? Был.

Ну и что?

Леса с грибами не видел. Она разломала его после твоего

рела

ухода.

Она ничего не просила мне передать? — Пуговицы. Что же еще? Ее, кстати, выписали неделю назад. Она прогуливала.

Он ушел. Давно прозвенел звонок, а я так и стояла в коридоре, сжимая в кулаке пуговицы-мухоморы.

СТИХИ ТВОИХ РОВЕСНИКОВ

БУМАЖНЫЕ КОРАБЛИКИ

Бегут ручьи по улице, Весенние ручьи. На небе солнце жмурится, Купает в них лучи.

Кораблики бумажные Пускают малыши, И пешеходы важные Смеются от души.

Плывут, качаясь, лодочки В веселом ручейке, Как будто пароходики На солнечной реке.

Оля Кремина,

пос. Куркино Вологодской области

ВОРОБЕЙ

Старый серый воробей Улетел от кошки, На заборе посидел И почистил перышки. А чтоб знали, что он жив, Звонко пискнул: «Чив, чив, чив!»

Саша Мурашов,

Москва

МАРТ

_ф • N.

Сбегая синей речкой вниз, Мечтой, переполохом, Рассветом, новосельем птиц, Земли свободным вздохом, Ручьями мутных талых вод, Капелями полна, Затеяв красок хоровод, Пришла в мой край весна!

Юля Чернякова,

Люберцы

КОНИ и пони

— Добрый день! сказали кони.

— Добрый день! сказали пони.

Вы куда? — К малышам,

спросили кони.

Мы давно Мы давно

сказали пони, их не видали, их не катали.

Сережа Теглев,

Кохтла-Ярве

28