Костёр 1983-01, страница 22

вай, — чтобы щуки живы остались. Умудришься— твой жемчуг».

Обрадовался Лука. Поклонился Ведхийне до самых мокрых камушков.

Дома Лука подумал: «Обойду-ка я сперва озеро по берегу и сделаю на деревьях затески через сто сажен. Заодним посчитаю, сколько надо. Потом наделаю коротеньких колышков. Озеро встанет, по наметкам и набью те колышки».

Вот затянуло озеро льдом. А на Михайлов день окреп ен. Ночью пошел Лука ставить стаунки. На наживу было у него ведро носары загодя приготовлено.

Пошёл он на другой день проверять. Поднял первый стаунок — ничего. Второй — тож. Тож и в третьей лунке. Пригорюнился. Идет к четвертой. Глядь, а там щука. Прыгает, не дается в руки. Тут будто кто шепнул ему, а Лука повторил: «Не пугайся ты. Отдай мне жемчужную раковину, я тебя и отпущу с богом». Только ен

эдак молвил, щука и выплюни на лед раковину.

Руки у Луки трясутся. Открывает ножичком раковину. Видит — жемчужина. Совсем от радости потерял голову. Шутка ли — две горсти жемчужных раковин наковырял. Как раз на бусы. Той же ночью насадил их на нитку, а утром — к отцу Фени. Так, мол и так...

Семен глаза выкатил. Бусы пальцами мнет, на свет разглядывает. «Да, — говорит, — прыткий ты парень. Только это, брат, еще не все...» «Как так не все?!» — удивился Лука. «Пустяк один

остался...» «Какой пустяк, говори скорее!» «А такой... Феня твоя посажена у меня на чердак. Ни дверей, ни окон там нет, окромя лаза из родительской спальни. Да и тот на замке. А ты вот изловчись, да надень ей на шею бусы. Уж тогда считай, что твоя ена. Сроку тебе на то суточки. Понял?..» «Как не понять», — опустил голову Лука. Будто во сне от Семена вышел. А у Семена-то своя думка была: выдать Феню насилу за мужика аж из самого Тихвину. Тоже * богателького. Аккурат следующим днем собирались дело уладить.

Ну, вышел Лука, куда идти — сам не знает.

Только привели ноги опять к старому Еше. Говорит Еша: «В том помочь может один Кодиижанд Семенова дома. Да не с руки ему тебе помогать. Ты рассуди: живет ен за самой теплой печкой в доме. А печки хозяин топит. Что ж ему супротив идти, ежели хозяин на дрова не скупится. А Семен богатый, дров не жалеет. Так-то... Придется тебе, парень, отступиться...»

С горя Лука едва ноги домой приволок. Мать аж за сердце схватилась. «Сыночек, что с тобой? Никак новая напасть?»

Рассказал Лука, облегчил душу.

«Что ж, сынок, Еша прав. Кодиижанд своим хозяевам покорный, — говорит мать. — Только ежели Феня тебя любит, то уж, верно, сиднем не сидит. Уж точно. Стал бы ее Семен на чердак запирать. Так вот что, проберись тайком в Семенов дом, а там уж как бог даст, да как голова подскажет...»

17