Костёр 1983-01, страница 44

ля и Сергея Кравченко, Ильи Муромца и Варяга¹. А ведь он, по сути дела, был еще новичок в профессиональном спорте.

И вдруг Якуба ушел из профессионального спорта и стал артистом силового жанра. Видимо, это было ему больше по душе, здесь он мог показать все, на что способен.

— Человек-баобаб, — торжественно извещал ведущий, представляя зрителям знаменитого силача. А силач держал на себе большой деревянный помост, на который всходили тридцать музыкантов и начинали играть «Егерский марш». Это был любимый марш отца. «Самый русский и самый, — по его словам, — мужественный».

Буря аплодисментов сопровождала каждый выход Якубы.

¹ Илья Муромец и Варяг — борцовские псевдонимы замечательных русских атлетов Яковлева и Нелидова. В ту пору это было широко распространенное явление. И на цирковых афишах можно было прочесть, что Великан Святогор будет бороться с Циклопом, а Казбек-Гора с До-брыней Никитичем. К слову говоря, Якуба — это тоже псевдоним, придуманный владельцем одного цирка, где выступал Чеховской.

И каждый выход был действительно на грани фантастики.

Но вот свет в цирке гас и снова загорался. Все громче и громче раздавалась тревожная дробь барабана. Артист начинал свой коронный номер. Он бросал высоко вверх двухпудовые гири и ловил их, принимая на грудь. Шесть гирь!

Многие знакомые упрекали его за постоянный риск. На что отец, добродушно посмеиваясь, отвечал: «Так-то оно так, да ведь семью кормить надо». Другие считали, что с такой силищей все можно, и он возмущался: «Вот — дурни. Думают, сила есть — ума не надо!» И только те, кому он дарил свою дружбу, с кем был откровенен, могли по достоинству оценить Якубу.

Вдоль стен его кабинета теснились книжные полки. Пушкин, Гете, Достоевский, Блок, различные справочники и энциклопедии, учебники по физике и механике.

Но это был уже другой Якуба — знаток литературы и истории, музыки и живописи. И друзьями его были писатели и артисты, художники и музыканты и, конечно, лучшие представители борцовского

мира. И хотя гости порой засиживались допоздна, ровно в семь утра отец проходил в смежную с кабинетом комнату, отведенную для тренировок, и начинал свой рабочий день ¹.

Октябрьскую революцию Яков, Авраамович воспринял как должное. «Все правильно, — говорил он родным и близким, — пора жить по-но-вому!» И сам стал жить по-но-вому. Отныне он выступал не в цирке, а на заводах и фабриках, прямо в цехах и мастерских.

¹ О том, каким замечательным человеком был Яков Авраамович, свидетельствует и такой эпизод.

Однажды «я пришел на квартиру к Якову Авраамовичу и застал его беседующим по телефону. Он показал мне рукой, чтобы я сел и обождал, а сам продолжал кому-то что-то доказывать. Вскоре я понял, что разговор идет о писателе — Федоре Михайловиче Достоевском. И еще мне показалось, что мой тренер цитирует наизусть целые страницы «Братьев Карамазовых». Чтобы проверить свою догадку, я взял с полки эту книгу и не поверил своим глазам: он действительно цитировал их наизусть! Память у него была феноменальной.

Окончание следует

Оформление В. Цикоты

#

ПОЯСНЕНИЯ К НОВОГОДНИМ РАССКАЗАМ КАПИТАНА БЫСТРОХОДОВА,

УЧЕНОГО МЕДУЗКИНА И БОЦМАНА РУМПЕЛЯ

Рассказ капитана Быстроходова совершенно правдивый. Они повстре

чали в море уникальное французское

на цч но-исследовательское ci/дно

% *

«Флип». У «Флипа» затопляются кормовые отсеки, и судно принимает такое положение. В каютах-лабораториях ученые проводят различные исследования.

Рассказ Медузкина шутливый, но

наполовину: из перечисленных рыб на самом деле в морях и океанах встречаются: меч-рыба, рыба-молот, рыба-пила. рыба-ремень, рыба-хирург и лун а-рыба.

Среди часов, привезенных матросом Кошкиным, нет нужных — мор-с к ого хронометра.

См. «Костер» № 12. 1982 г.