Костёр 1983-02, страница 18

— Я — пожалуйста, — теребя усы, сказал дядя Вася, — у меня и койка свободная в каюте есть, плотник заболел, на берегу остается. Спрошу у капитана разрешения.

От радости Димка чуть до потолка не подпрыгнул. И тут же побежал во двор, чтобы похвалиться перед Ритой Юшкиной, или просто Юшкой, что поплывет, нет, пойдет, как говорят моряки, на ледоколе.

Компас, как ни поворачивай, магнитную стрелку все тянет к северу, а Димку почему-то все тянет в Юшкину сторону. Как услышит ее голос: — «А ну, кто в «наших и фашистов» играть?» — так и бежит. Девчонка как девчонка, может, немного поозорнее других, а верховодит всеми и им, Димкой, хотя ему трудно себе в этом признаться. Он побоялся, вдруг она скажет:

— Ни к какой бабушке, Дим, ты не поплывешь, у нас с тобой уговор был все каникулы ходить в кино на мультики, помнишь?

Но ведь тут ледокол!.. К счастью, все обошлось. Выслушав его, Юшка вздернула носик, тряхнула челкой и до обндного равнодушно сказала:

— На ледоколе, конечно, хорошо, только в море его ужас как болтает, он же без киля, — показала она свои познания в судостроении. — А я на каникулы еду в Коношу, к тете.

Он так и не понял, позавидовала ему Юшка или ей все равно, на чем он поплывет.

А в Баренцевом их не болтало. Был штиль. Жаль, что не было настоящего шторма, тогда бы Юшка узнала, что ему — все нипочем.

НА КАПИТАНСКОМ МОСТИКЕ

Что ни говори, мама здорово придумала: он на ледоколе, ломает лед! Машина работает вовсю. Ледокол, сотрясаясь, натужно движется вперед. Эх, если б еще покомандовать! — Лево руля! Полный вперед! — Димка взмахнул рукой, отдавая команду, и оглянулся: никто не смотрит? Нет, на палубе никого. Только в окне капитанского мостика увидел капитана. На голове у него чуть сдвинутый на бок берет. Жаль, что не морская фуражка! И смотрит он вдаль, туда, где туман горизонт укрыл.

Вот бы пустил к себе на мостик! — Димка. А что?! Капитан добрый, разрешил же взять его в рейс. И Павел Иванович, электрик, говорил о нем:

14

возмечтал

— Наш капитан Александр Петрович только с виду суровый, а душа у него... — Павел Иванович так-широко развел руками, что стало понятно: душа у капитана большая, а значит, и добрая.

Ну, командовать, это уж слишком! Разрешил бы хоть глянуть одним глазком.

Димка сбежал с палубы, миновал переходы. Вот и трап, что ведет к капитанскому мостику. Димка шагнул, но с каждой ступенькой пыл его улетучивался. Вдруг капитан скажет: «Это что еще за явление?! Не место мальчишке на капитанском мостике». И дядя Вася потом распечет: «Куда тебя понесло?..»

Ручка двери неожиданно зашевелилась. Димку словно скипидаром смазали. Он попятился и ринулся вниз. Но зацепился за что-то и не побежал по трапу, а поехал, стуча и громыхая. Наконец сумел задержаться. Вскочил, морщась, потирая ушибленное место. Глянул вверх. Так и есть: в проеме двери стоит капитан. На лбу те же морщины, уголки губ, как и вчера, в столовой, вздрагивают. То ли он успел увидеть Дим-кин позор, как он считал ступени, то ли догадался...

— Дима? Я не ошибся, тебя так зовут? — спросил капитан.

— Ага, так, — промычал Димка.

— А что ты здесь делаешь?

И вдруг, увидев растерянное, красное от смущения Димкино лицо, все понял:

— Никогда не был в рубке управления? И очень хочется побывать, да? Ну, если так, заходи.

Вот это да-а! И как капитан догадался?! Димку словно кто подбросил — в один миг он преодолел верхние ступеньки и очутился на капитанском мостике.

Только это был совсем не мостик, а большая полукруглая комната, и весь полукруг застекленный, смотри хоть налево, хоть направо... На стенах полно приборов, ручек, кнопок, трубок, что ведут куда-то... Летом, когда Димка был в Москве^ зоопарке, его глаза так быстро не перебегали от одних зверей к другим, как здесь от одного незнакомого предмета к другому. Но вот досада! Там на каждой клетке была надпись: «Африканские макаки», «Австралийские какаду»... А здесь... Догадывайся сам для чего. «Ладно, — успокоил себя Димка, — не все сразу».