Костёр 1983-02, страница 5

КОНЬ РАЗУМ

Ю. ТУМАНОВ рассказ Рисунок А. Ивашенцовой

Военных лошадей испокон века именовали так, чтобы по имени сразу определять возраст.

В тысяча девятьсот тридцать пятом все лошади были названы на букву «Р». Каких только имен не давали! Иногда они соответствовали если не характеру коня, то хотя бы его масти — Рыжий, Розовый, Рубин, но иногда кто-то второпях давал клички, долго не задумываясь, и пошли по свету кобыла Рында, жеребец Рожа или мерин Рукосуй. Одно объединяло их всех — в тысяча девятьсот сорок втором году каждому исполнилось шесть лет.

После того как Матроса, раненного в грудь осколком снаряда, увели в ветеринарную лечебницу, а оттуда еще дальше, Железкин долго не мог подобрать себе коня. Любой теперь казался либо бестолковым, либо неповоротливым. А уж клички-то, клички! Сел на Бурю — если верить имени, конь — ураган, а на деле оказался медлительнее черепахи. Отдал Бурю возить пушку, там она пришлась в самый раз: одна могла выволочь из болота орудие. Тигр оказался слаб. Ягуар некрасив и засекался. Ни один конь сравниться не мог с Матросом.

Железкцн уже командовал батареей, любую мог взять себе лошадь из десятков, что были у него под рукой. И ни одна не задержалась у него. Все лето ездил на разных — то на вороной, то на гнедой, то на белой. Белая вообще служила ему всего неделю. И хороша была вроде, а уж очень приметна. Ни в поле, ни в лесу, ни от самолета не укроешься. Пришлось до зимнего снега отдать в обоз.

Конь по кличке Разум сначала никакой радости Железкину не доставил. И масть ничего, приятная на глаз, светло-коричневая, и грудь широка, вынослив. Рост не очень высокий, но и не маленький. Но, в общем, так себе конь, ничем не примечательный. Удивительно даже, что бывалые конники находили у него достоинства, о которых артиллеристы и не подозревали. А некоторые определяли сразу, на глаз. Так почти все в один голос заявляли, что этот конь должен хорошо бегать рысью, отличная у него рысь, утверждали они, даже видя его привязанным у коновязи.

— Как догадались? — приставал к ним Железкин.

Кавалеристы пожимали плечами: это же ясно, это ж как дважды два...

Сам-то Железкин уже давно знал, что Разум рысью обгоняет лошадей, даже мчащихся галопом во весь карьер. Удивлялся тому, что тот в галоп поднимается неохотно, тут же переходя на рысь. Ну и ездил на нем именно так, лишь

бы быстро. Так нежданно и негаданно оказалось, что Железкин снова ездит на одном из лучших

в полку коней.

Но главное качество Разума обнаружилось не сразу и было для всех неожиданным. Первым на это обратил внимание ординарец Железкина.

— Вы заметили, товарищ комбат, что Разум нас всех понимает? — спросил он однажды.

Железкин хоть удивился, да не очень. Он уже замечал, что конь почти не требует управления, когда идет по знакомой дороге. Не нужно подсказывать ему повороты, не приходится пришпоривать на простреливаемых участках. Он сам, без понукания, бешеным Аллюром проскакивал участок между высотами двести сорок восемь ноль и двести сорок восемь шесть. Железкин как-то не придавал этому особенного значения, привык, что там, под огнем немецких пулеметов, надо нестись сломя голову, чтобы, не попав под пулю, добраться до укрытия. Тут, пожалуй, не разберешь — ты ли гонишь коня во весь мах или конь сам, чувствуя опасность, скачет, не жалея сил.

Теперь, после слов ординарца, разом вспомнил он многое, что раньше мимоходом не замечал. Но может ли конь понимать человеческую речь?

— А вы испытайте, товарищ комбат, — настаивал ординарец. — Мы сейчас в штаб гоним? Вот и попробуйте сказать, чтобы Разум двинул в другую сторону.

— Ладно, Юмагулов, — решил Железкин. — Испытаем. Но чтоб сам ни словом, ни конем своим не подсказывал Разуму.

Ординарец ухмыльнулся и козырнул.

Прямо по ходу дороги, которой они ехали до сих пор, можно было попасть в штаб, или же, тоже неподалеку, в первый взвод батареи. Железкин остановил коня. Впереди, как вкопанный, встал и Юмагулов.

— Едем во второй взвод, Разум, — негромко сказал всадник и повторил чуть громче, слегка тронув коня шпорами и посылая его с места вперед. — Во второй взвод!

Разум шагнул вперед раз, шагнул другой по направлению к штабу. Железкин опустил повод и ничем, ни одним движением не показал, куда надо двигаться. А Юмагулов пустил своего коня шагом так, как ехал до этого по той же дороге. Но Разум не пошел за ним, нет... Он круто повернул в обратную сторону и побежал назад, туда, где располагался второй взвод. Юмагулов, оказавшийся теперь сзади, молча рысил за ним, а когда комбат оглянулся, показал большой палец — вот, мол, какой конь, во!

По этой дороге, правда, можно было попасть

3