Костёр 1983-11, страница 21

вых деревьев, которые бы не уступали лучшим сортам Южной и Западной Европы; он решил выращивать в Средней России, при нашем суровом климате, виноград, абрикос, персик, черешню; а яблони, груши, сливы и вишню — продвинуть ближе к Полярному кругу, на Урал и в Сибирь, где никогда не было плодовых культурных растений; превратить такие дикие растения, как рябина, черемуха и боярышник — в съедобные, высококультурные; и, наконец, он замышляет создать совершенно новые сорта растений, которые бы лучше приспосабливались к нашей почве и климату.

Решительно можно сказать, это программа одержимого человека!

Мы должны с вами представить себе того Мичурина, который трудится не как ученый, на котором всегда белоснежный халат и карандаш торчит за ухом, а человека в кирзовых сапогах, таскающего на себе землю с далеких загородных лугов, потому что земля, которую взял он в аренду, очень была плохая — камни, песок да глина. И он сажает на ней — не один, правда, к этому времени он уже женился, — деревья и растения, которых у него так много, что один их перечень составит целый том. Это именно так, потому что все свои деньги он тратил на покупку растений за границей. Где он их только не приобретал! И надо сказать, на какие деньги: тридцать рублей в месяц ему давала должность железнодорожного часового мастера, а вторым, самым ненадежным и скудным источником было декоративное садоводство. Оно ему приносило три— пять рублей в месяц. И все эти деньги он тратит на садоводство.

А с какой заботой относился он к растениям! С ранней весны и до поздней осени он, жена и его свояченица оберегали их от холода, от ливней, от града, от прямого попадания полуденного солнца. И как детей своих, защищали они эти растения от болезней. Но вот приходит зима, и они перетаскивают их, молодые нежные растения, в чужие подвалы, которые находятся на самых отдаленных улицах города Козлова. А с приводом весны вновь стаскивают все эти кадки, ящики, горшки сюда, на чужой двор. И, бог мой, сколько у него растений! Даже на крыше сарая стояли ящики с растениями!

И так будут они целых пятнадцать лет трудиться на этом участке, на земле, им не принадлежащей. Но, правда, была и надежда, что придет наконец тот день и час, когда будет своя земля и, стало быть, свой сад! Эта вера, эта мечта, так ими завладела, что они откладывали на этот желанный день буквально всякую копейку. А сами они жили так: по два фунта черного хлеба на день — это на один фунт меньше нормы солдата в царской армии, — пустые щи и картошка. Вот их меню!

Щи мясные и каша с маслом были у Мичурина только по праздникам!

Правда, детям, — а их у него было двое, — полагался белый хлеб. По калачику на день. И молоко.

Таким же он был и в одежде. Сам носил все

18

казенное: шинель, тужурку, форменную железнодорожную фуражку и простые сапоги. Жена, свояченица и дети ходили в платьях из грубого ситца и в деревянных башмаках. Расходы на ломового извозчика, — чтобы перевозить саженцы, — также были отменены.

— И на себе можно снести, — говорил Иван Владимирович.

Каждую копейку они откладывали на приобретение своей земли. Даже с тех небольших денег, которые им приносило декоративное садоводство, — откладывали. Хотя, надо сказать, это декоративное садоводство больше уносило здоровья, потому что клиентки на этот дешевый, в общем-то, товар попадались чаще капризные. Барыньки да купеческие дочки. До того попадались капризные, что Иван Владимирович, будучи человеком горячим и сердитым, нередко ^указывал им на дверь. И только жена Александра Васильевна и ее сестра Настасия все от них терпели, потому что были рады каждой вырученной копейке.

Иван Владимирович был человек строгий. Сухой высокий лоб его всегда был в морщинах, и

только, пожалуй, в питомнике, когда он увидит, как принимаются растения, — он улыбался.

Это был гибрид вишни и черешни.

Он мог его узнать из миллионов один! И надо было видеть то, как он гладил его, как он его целовал. И надо же случиться такому: об этой своей первой удаче он сообщил редактору журнала «Садоводство» Греллю, с которым он состоял уже много лет в переписке. И получает оттуда такой ответ: «Не пойдет, мы печатаем только правду».

И такое будет повторяться в жизни Мичурина еще много раз. Но странно: как только получил он признание в Америке, так сразу им заинтересовались и в России. Но до этого далеко, это произойдет не скоро, мы, во всяком случае, успеем с вами полистать дневник Мичурина.

«В течение пяти лет нечего и думать о приобретении земли. Расходы по возможности надо сокращать до крайних пределов. После продажи прививок и дичков на шестом году, приблизительно 5000 штук, на сумму 1000 руб., можно будет приобрести землю, огородить ее и засадить». «Земля нужна как хлеб, как воздух».

Потому что, действительно, в какой тесноте живут его растения:

«Между клубникой посадить 6 штук вишен. Между малиной посадить 6 штук вишни Евгения. Посадить между деревьями и по забору. Считая по 4 вершка на каждое растение. Так можно продержаться три года».

«Теснота в парнике становится нестерпимой. Растения угнетают друг друга. Нужен более просторный участок, не здесь, среди сараев, складов и жилых строений, а за городом, в леваде, у реки. Впереди — ни малейшего проблеска. Единственный выход — экономить, экономить».

Но вот наконец он приобрел землю. Однажды, когда Мичурину было уже 33 года, — к нему в

f\