Костёр 1983-11, страница 28

ло съехал за братом в глубокий овраг, плюхнулся в снег и, лежа, осмотрелся. От него самого шел пар, над оврагом, над самыми низкими кустами, висело солнце, тяжелое, как осеннее яблоко.

Солнце упало за темные леса, в серых кустах видны были только яркие бусины шиповника и бледные, как роса в пасмурный день, звезды.

Деревья и кусты уже почернели. Темнота, как лохмотья, висела на них, и Мишка шел вперед, не оглядываясь по сторонам, чтобы не испугаться. Варежки перестали сгибаться совсем. Мишка втиснул руки в тесные карманы пальто, так что палки теперь бесполезно волочились по снегу. Шаг у него был медленный, и он стал остывать.

Мишка заторопился. Из леса он уже вышел и увидел впереди длинный откос.

— Это узкоколейка, — напомнил брат, — отсюда и до дома близко, видишь огни?

Огни дрожали, словно отраженные в воде, и казались далекими, как звезды. Но брат сказал, что это только кажется.

— Теперь ты один доберешься, а мне по делам пора, — попрощался он и исчез, словно его никогда и не было.

Мишка чуть не заплакал от обиды. В первом же проулке стало теплей. Ветер не гулял здесь так буйно, и, хотя путь был в гору, Мишке стало полегче. Под фонарем мелькнула ему навстречу тень прохожего, но Мишка не испугался.

— Да ты обморозился!—женщина нагну

лась к нему и стала растирать зеленой варежкой бледную Мишкину физиономию.—А ты лыжник отчаянный! Где живешь?

— На Буранной.

Женщина довела его до самого дома.

— Ох, и влетит тебе. Папка-то есть?

— Нет, наверное, — ответил Мишка.

У ворот он задержался, чтобы придумать, где был, и тут снова появился брат. Лицо у него было виноватое и усталое, это удивило Мишку, но, помня обиду, он спросил:

— Ты зачем меня бросил сегодня? Страшно ведь одному ночью.

— Я недалеко был, — ответил брат.

— А тетеньку ты навстречу послал?

Брат кивнул.

— Зря. Мне с тобой лучше всех.

— Вот чудак! — улыбнулся брат. — Когда ты совсем поймешь, что меня нет, тебе скучно станет.

— Не станет! — воскликнул Мишка.

— Ладно. Мне пора насовсем уходить. А то я тебе только мешаю.

— А где ты жить будешь? — тихо спросил его Мишка.

— Везде! — издалека ответил он.

Мишка потоптался еще на пороге и, ничего не сумев придумать, с глазами на мокром месте шагнул в комнату, полную тепла, света и чьих-то расплывчатых лиц...