Костёр 1984-01, страница 6

Наутро отец не отмяк, но кое-что прояснилось.

Встали мы по трескучему нашему будильнику в шесть ноль-ноль: в окошках еще темь-распро-темь, холод.

Отец включил свет, со мною по-прежнему ни слова, но матери говорит:

-Выдай ему, — это мне значит, — носки потолще да свитер потеплей. И положь в мою сумку еды на двоих. Раньше чем через сутки нам не вернуться.

Ну, а раз он так говорит, то, стало быть, вернуться мы все-таки вернемся, и я — ожил.

Настолько ожил, что пробую от поездки даже увильнуть.

— Чего это, — бубню, — в колхоз ехать, когда я — школьник. И у меня теперь школьные каникулы, а в каникулы я должен обязательно отдыхать.

Но отец — мы в это время уселись завтракать — фыркнул до того презрительно, что я чуть не поперхнулся вчерашними щами.

— Отдыха-ать... — передразнил отец. — От чего отдыхать-то? От полосы?

И я опять скис. А он вновь замолчал. И так, без единого дальше слова, мы вышли.

Молчал отец и в трамвае, пока мы ехали по пустым, зябким улицам; молчком он поздоровался и с вахтером в гараже; молчком осмотрел да завел свой старый грузовик, который называл в добрую минуту «газончиком», а в хмурую «газоном».

И только когда мы прикатили на строительный

склад, то отец поговорил с грузчиками, да и то безо всякой охоты.

Я сижу в кабине, он зачем-то полез опять к мотору под задранный капот, — грузчики к нам в полураскрытый кузов кидают длинные водопроводные трубы, на меня мимоходом поглядывают, кричат весело отцу:

— Смотри-ка, у тебя настоящий помощник-стажер подрос!

— Подрос... — пыхтит из-под капота отец.

— И рыжиной весь в тебя!

— В меня... — пыхтит все так же отец.

— И, поди, деловой такой же?

— Куда-а как деловой. Деловитее не бывает... — совсем глухо, даже с насмешкой, отвечает отец, а я в кабине ерзаю, голову от этих надоедливых грузчиков отворачиваю, не могу дождаться, когда они трубы уложат, увяжут, да и отпустят нас в дорогу.

Но вот, наконец, и дорога!

В полях под рассветным солнцем ослепительно полыхают снега. В каждой лужице обочь пути будто горит электросварка. И смотреть, не жмурясь, можно только на асфальтовую ленту шоссе, которая к нам под колеса так самоходом и стелется.

Она встречь нам бежит, а мы с отцом едем, помалкиваем вновь.

За кабиной тонко звенят стальные трубы;