Костёр 1984-02, страница 24
Н 90-ЛЕТИЮ СО МНЯ РОЖДЕНИЯ В. В. БИАННИ Среди наших писателей, чьи книги для детей пользуются особой любовью, одно из первых мест занимает Виталий Валентинович Бианки. В чем секрет этого успеха? Книги Бианки «Лесная газета», «Чей нос лучше?», «Как Муравьишка домой спешил» и многие другие учат любить и знать природу. Они написаны мудрым учителем и смелым натуралистом, зорким художником и отважным путешественником. У Бианки было много учеников, рассказ одного из них о Виталии Валентиновиче мы печатаем. Раздался звонок, дважды щелкнул замок — ив комнату вошел гость. Среднего роста, с курчавой бородкой. Вошел, тяжело переставляя ноги в кирзовых сапогах. — Помню, помню, — сказал Виталий Валентинович. I Vjj ПРИОТКРЫТАЯ С. САХАРНОВ Рисунок Н. Куликовой Он был и это в нем главное — открывателем. Уральский лесник? Что хорошенького принесли? И Виталий Валентинович исчез. Дверь в его кабинет была приоткрыта. Я заглянул в нее. Виталий Валентинович сидел на краешке стула и, разложив на столе рукопись, нетерпеливо читал ее. Через полчаса он вышел. Мрачный, насупленный. Заметив это, мы стали прощаться. Уже стоя в прихожей, я услышал голос Виталия Валентиновича. Что же вы, — устало, почти жалобно гово- Я узнал его уже тогда, когда он не мог бро- рил он, — в лесу живете, о лесе пишете и ничего дить по лесам, не мог заглядывать в дупла деревьев, переворачивать в степи камни. Он был болен, накрепко привязан к своей квартире, кабинету, столу. Но страсть исследователя по-прежнему владела им. Он открывал людей. Каждого нового человека он встречал улыбкой. Это была улыбка ожидания. Каждый гость мог оказаться землепроходцем, переводчиком с языка бессловесных, единственным хранителем тайны... Это случилось сентябрьским утром. Я принес Виталию Валентиновичу свой старый рассказ для какой-то одному ему известной надобности. Мы сидели в столовой, за широким, покрытым белой скатертью столом. В клетке на стене дробно стучал, подбирая зерна, лимонный кенар. Через раскрытое окно в комнату вливался холодноватый осенний воздух. интересного, кроме истребления волков, там не нашли. И про истребление можно, только смотря как. Ведь каждый волк — это готовый сюжет. Помните Лобо? Тоже волка убили, а рассказ получился человеческий, о любви, о верности... Вот так. Лесник прогудел что-то в свое оправдание. В рассказе не только длина и ширина должны быть, а и высота — идея, мысль. И потом вы пишете: «Я сел на пень». Пней-то, батенька мой, не бывает. Есть пни березовые, сосновые, осиновые. Одно дерево спилили, второе под топором легло, третье погибло в лесном пожаре. А пожар такой был, что его и до сих пор помнят. Пень пню рознь... Все это писать надо, и писать точно. Он говорил отрывисто, утомленно. Я понял, на кого он похож в эту минуту. На исследователя, которому не удалось открытие. Гонорар по этой публикации передан в Фонд мира |
