Костёр 1984-05, страница 13

я уже их сорвала вчера, позавчера, в прошлом году!.. Из цветов мама вытапливает черемуховое масло. Ногу оцарапаешь или палец обрежешь— смажет мама черемуховым маслом, и никакого йода не надо, все заживет.

За стебли черемуховых цветов уцепились лапами майские жуки и спят кверху брюшками. А может быть, одурели от черемухи. У меня у самой голова кружится. Для жуков я захватила баночку из-под леденцов. Иногда вечерами мы бегаем по деревне и ветками сшибаем жуков. Жуки — это немцы. Мы считаем, кто больше немцев в плен взял. У мальчишек всегда бывает больше. %

Наконец лукошко полно. Я тороплюсь домой. Мы с мамой перебираем цветы и складываем их в чугун. Чугун мама ставит в печку. Масло из цветов вытапливается помалу, но уже несколько полных бутылок темно-зеленого масла стоит в чулане в плетеной корзине. И куда столько масла? До войны нам одной бутылки хватало.

На улицу меня мама не отпустила. Она достала из сундука марлевый полог и сказала:

— Помоги-ка, Машенька, резать, а то в доме ни одного бинта не осталось.

Полог изрезали на полоски. Полоски свернули в трубочки и сложили в горшки. Мама прожарила их с можжевеловыми ветками, и бинты были готовы.

Когда уже собирались спать, в окно постучали, странно как-то постучали: сначала в одно окошко два раза, а три раза в другое.

— Хозяюшка, лошадь не продаете?

Который раз уже к нам вот так стучат и про

лошадь спрашивают. А откуда у нас лошадь?

— У нас нет лошади! — крикнула я.

— Подожди минутку!

Мама на крыльцо, а я к окошку. Вижу, мама

передает незнакомому человеку узелок и плетенку с бутылками.

— Дай бог здоровья раненым, — услышала я. — Пока цветет черемуха, лекарства мы еще приготовим. Приходите через недельку.

САП

В нашей деревне партизаны стояли. Зашел к нам командир отряда и говорит:

— Так как, Елена Тимофеевна, отпустите Машу?

— Боюсь я за нее, Степан Трофимыч, — вздыхает мама. — Мала еще. А дорога неблизкая. Лучше бы мне самой сходить.

— Да не одна же она пойдет. За разговорами и не заметят, как добегут. А вам нельзя. На ребятишек меньше внимания обращают. И са- • поги мы ей уже подобрали.

— Доча, — говорит мама, — надо в Скоро-божи сходить. Дядя Степан просит принести соли. С тобой Ира и Фаинка пойдут. Спросите тетю Нюшу Иванову. Третий дом справа с голубыми наличниками.

Мне принесли сапоги.

— Ну-ка, Маша, примерь.

Сапоги немного велики были, но все равно хорошие. У меня таких еще не было. Я спрашиваю:

— Это вы их насовсем мне дарите, или только за солью сходить?

о г и

— Насовсем, Машенька, — улыбается дядя Степан.

Мама проводила нас до Васюхиной горы, еще раз напомнила, кого нам спросить и как найти дом.

— Ну, идите с богом! — благословила она.

Дорога грязная да ветер встречный — и устали

мы, и замерзли, но добрались до Скоробож быстро и благополучно. Нашли дом с голубыми наличниками. У дома черная собака в будке. Из окон слышатся пьяные голоса. На стене дома доска прибита: «Волостной староста Иванов И. И.» А ниже немецкое воззвание. Фаинка начала читать вслух:

— «Сим приглашаются оказать содействие в поимке партизанских командиров... Следующее вознаграждение: 6 коров или 6 гектаров пашни. В придачу ко всему еще 30 пачек махорки и 10 литров водки...»

Мы стоим у дома, а войти боимся. Боимся волостного, собаки, пьяных... Толкаем друг друга:

— Иди ты.

— Я боюсь. Иди ты.

11