Костёр 1985-03, страница 32

МЕТАЛЛУРГ ГУРЬЯНОВ

прочел Маяковского. Аплодировали бешено.

Стоял городок Кузнецк, мало чем известен, разве только тем, что когда-то сюда приезжал

Достоевский. А потом, после Октябрьской революции, когда в городе стал строиться гигантский металлургический комбинат, прогремело на всю страну— Кузнецкстрой!¹ Искра пламени была заброшена за Урал, от этой искры разгорелся в сибирской глуши костер индустриализации.

...Василий Григорьевич Гурьянов приехал на стройку в 1931 году. Палатки, кибитки, лошади, костры... И посреди всего этого — карабкалась в небо одетая в леса кряжистая башня первой домны.

Домна — высотой с двенадцатиэтажный дом. Сверху — загрузочное устройство, через которое подается внутрь руда, кокс и известняк, а в самом низу — горн, где скапливаются жидкий чугун и шлак.

Горновой, волнуясь, расковырял спекшуюся глину выпускной летки. Шесть человек,

¹ Ныне Кузнецкий металлургический комбинат им. В. И. Ленина.

подняв тяжелый деревянный брус, ударили по штырю. Клокочущий чугун вырвался наружу — брызнул, ослепил. Все отшатнулись от ковша — правительственная делегация, рабочие, иностранные гости. Чугун

тек в ковш, брызги разлетались злыми осами.

Вася Гурьянов подхватил скрапину — остывающую кляксу чугуна, сунул в карман брезентовой куртки: на память о первом чугуне! Вдруг горновой кричит:

— Василий, горишь!

Скрапина прожгла брезент. А куртка — совсем новенькая... жалко! Ну да ладно, зато теперь сразу видно — не какой-то франт в куртке щеголяет, а настоящий доменщик, металлург!

Дома Вася примостил скрапину на самодельной полке с книжками, куртку — зашил и пошел в ней в театр. Жили скромно, довольствовались необходимым.

Театр назывался — «Красный факел». В фойе зрители оставляли грязную обувь, проходили в зал — кто в портянках, кто босиком.

На сцене — приехавший из Ленинграда артист Качалов, известный, всеми любимый. Читал Пушкина, Блока, сидя в плетеном кресле, потом — встал, шагнул к краю сцены,

бур.

Вшестером, ворочая тяжелым штырем, рискуя попасть под струю чугуна, горновые пробивали в очередной раз выпускную летку. Гурьянов задумался: что если поставить здесь... сверло? Точнее — Электробур!

А когда чугун выпущен, отверстие нужно заделать, тут снова вручную, с риском... А что если — пушкой? Выстрелить с расстояния порцией глины — залепить с размаху отверстие!

...Телефон на пульте домны — загудел резко. Голос в трубке — требовательный:

— Кто говорит?

— Элёктрик Гурьянов. .

— Это Орджоникидзе. Зна

ешь, кто такой Орджоникидзе?

Не успел Гурьянов ответить, что, мол, да, конечно, как не знать Орджоникидзе — нарком тяжелой промышленности! — мастер уже отнял трубку:

— Слушаю, товарищ нарком!

Доменных печей в стране еще мало, нарком лично проверяет работу каждой домны, знает по имени-отчеству всех мастеров. Приехав из Москвы, заглядывал во все углы:

— Чисто тут у вас, молодцы!

— Товарищ Орджоникидзе, если б ты раньше приехал, утонул бы в грязи! — засмеялись рабочие.— Мы к встрече подготовились, навели порядок.

Нарком помрачнел. И потом гремел на митинге:

— Меньше всего нам нужна показуха!

Электробур действовал. С электропушкой пришлось повозиться. Не сразу пришло верное решение — стрелять не порциями глины, а одним мощным выстрелом забивать летку.

Но с вагон-весами не ладилось! В новую затею Гурьянова почти никто не верил: Гурьянов взялся автоматизировать вагон-весы.

На бункерной эстакаде работает мощный механизм — вагоно-опрокидыватель. Он переворачивает вагоны, ссыпая каждый вид сырья в определенный бункер. Из бункеров

28