Костёр 1985-03, страница 44

— Нашлись, сынок, добрые люди, вспомнили тебя!

Людвика перестала плакать так же внезапно, как и начала. Она присела, зажала рот рукой, испачканной в земле, и, тихонько раскачиваясь, стала смотреть в одну точку. Сейчас она точно спросит, кто посадил цветы на могилу ее сына. Аудроне шевельнулась. Под ногами зашуршали прошлогодние листья. Но где там! Людвику будто столбняк хватил: смотрит в одну точку и качается...

Обиженная Аудроне догнала уходящих товарищей.

— Людвика даже спасибо не сказала,— не вытерпела Аудроне.

— Нашла время,— бросила Рамуне. Гиедруте ничего не сказала, но подумала, что все-таки Людвика должна была поблагодарить.

Когда дети вышли на деревенскую улицу, встретили председателя. Он, как всегда, был одет в старый неясного цвета пиджак. От утренней шикарности не осталось даже и намека.

— Куда путешествуете, соседи? — веселым голосом спросил он.

— Привели в порядок могилы солдат,— похвасталась Рамуне.

— Молодцы! Спасибо вам!'—председатель каждому пожал руку, а братишке Аудроне нашел в кармане конфету.

— А я посадила цветы и на могилу сына Люд-вики,— не вытерпела Аудроне.

— Да?..— протянул председатель.

Аудроне заметила, что председатель на некоторое время перестал решать свою задачу мирового значения. Его лицо и глаза как-то оттаяли, исчезла устрашающая серьезность. Казалось, он вот-вот засмеется. Но...

— А тети Людвики не видели? Может, она больна?

— Нет, она на кладбище. Плачет,— быстро

ска-

ответила Рамуне.

— Людвика Аудроне не поблагодарила,— зала Гиедруте. Она подумала, что сказав об этом председателю, сделает Аудроне доброе дело.

— Аудроне даже обиделась,— еще добавила девочка.

— Не обижайся, Аудроне.

От взгляда председателя девочке хотелось провалиться сквозь землю.

Не сердись,— повторил он.— Благодарность Людвики ни нам, ни ей никогда не вернет погибшего Лауринаса, ее сына. Никогда.

Председатель ушел. Аудроне почувствовала, что от самых пяток к лицу поднимается жар. Она тайком поглядывала то на Рамуне, то на Гиедруте. Они, кажется, словам председателя не придали никакого значения. Не поняли... Хорошо... А она? Она этих слов не забудет всю жизнь. И всю жизнь ей будет стыдно вспомнить, как она стояла и ждала от Людвики благодарности...

40

Оформление Т. Панкевич