Костёр 1985-04, страница 34

Вот ботаем

перекусим и пора-на электронщиков. Грандиозная работка! . У нас в пятьдесят седьмом году самой лучшей ЭВМ считалась ламповая «Стрела». Вес тридцать тонн, габариты — с жилой дом, быстродействие малое. А теперь электронно-вычислительную машину можно сделать на одном кристалле! И работать будет лучше. Представляешь? Только на Земле такой кристалл получить невозможно. Примесей окажется много. А в космосе — пожалуйста! Нет, ты представляешь?! ЭВМ размером с песчинку! Песчинка и пятиэтажный дом! Чудеса!

И он засмеялся. Но улыбка вдруг слетела с его лица. За какую-то долю секунды слетела. Тренированное тело мгновенно выпрямилось, заняло удобное положение в кресле, руки метнулись к пульту управления, пальцы левой стремительно пробежали по щитку с тумблерами, правая нажала кнопку передатчика. На сигнальном табло среди десятка стеклянных окошечек

самое верх-«Пожар!» затем про-

с досадой Ни пообе-

мигало красным нее и опасное, сначала понял, а читал я надпись.

Ну и народ, сказал Командир, дать не дадут, ни поговорить!

— Нештатная ситуация, — вздохнул Бортинженер.

— А где же... пламя?— я вспомнил свой сон.

— Как где?— изумился Командир.— Уже погасили. А притупи бдительность — и дыма бы наглотались, и в скафандры пришлось бы прыгать. Рефлексы, брат, должны опережать мысль.

— Замыкание в электропроводке печи, — объяснил Бортинженер, протягивая тубу с украинским борщом. Придется есть холодным. А подогреватель потом исправим.

— Ладно,— сказал Командир.— Не впервые.

Но настроение у него, видимо, испортилось. И все оставшееся до посадки время он был молчалив, предельно со

бран. Только когда снова отказала система ориентации, и Центр разрешил использовать на участке схода с орбиты ручное управление, Командир повеселел. С явным удовольствием, зримо представляя звездное пространство и свою каравеллу в нем, он сориентировал «Союз» по тангажу, крену, курсу — буквально «положил» корабль на невидимые геометрические оси. Проконтролировал свои действия по приборам, включил ТДУ — тормозную двигательную установку. Аппарат, сорванный с орбиты, вздрогнул, стремительно пошел навстречу негнущейся атмосфере, желто-оранжевым языкам

пламени, огненной буре, смерчами бьющей в иллюминаторы.

Специалисты Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина встретили нас букетом алых гвоздик и горячими объятиями. Корабль «Союз» стоял... посреди тренажерного цеха. Да, да, космодром, с которого мы стартовали и на который приземлились — это целая фабрика иллюзий. Реки, города, поля, океаны, созвездия, нештатные ситуации — то, что экипаж реально видел и пережил, нам создавали три электронно-вычислительных машины и сотни имитаторов. В цехах фабрики самом точном и логичном в мире производстве, способном переваривать в своих блоках любую ситуацию или математическую формулу, — предусмотрено абсолютно , Скажем, звезды. Они са

мые «настоящие», из метал-лических шариков различных размеров. От специальной лампы на них падает свет, и мерцания, отражаясь в зеркалах, подаются на иллюминаторы. Вращаясь в различных плоскостях — в зависимости от места и положения корабля,— «небесная сфера» создает полную иллюзию движения в околоземном пространстве. На ней даже размеры Млечного Пути выдержаны с микронной точностью.

Ну а если кораблю нужно подойти к другому кораблю? Или состыковаться со станцией?

Это просто.

Командир открывает один из металлических шкафов, окружающих корабль, и я вижу «Салют-6»... размером с детскую игрушку. Модель подвешена в иссиня-черной камере среди призм и зеркал. Стоит инструктору нажать ту или иную кнопку, и «Салют» начнет перемещаться в пространстве. А на визире космонавта в кабине «Союза» будет видно, как орбитальная станция плывет среди звезд над ослепительно белой Землей. Остальное довершают средства кино, фото, телевидения.

— Чудеса,— сказал я и огляделся.

И увидел, как новый экипаж занимает места в кабине нашего корабля. А за окнами «космодрома» греется в весенних лучах солнца Звездный. И на дворе стоит апрель. Двадцать третий апрель после легендарного гагаринского полета.