Костёр 1985-04, страница 31

Виктор ШУРЛЫГИН

Платформа «Циолковская» завьюжена снегом, пустынна. Справа от нее высится мачтовый сосняк, держит на зеленых кронах утреннее солнце. Слева — искрятся инеем березы. Асфальтовая дорожка рассекает лесок пополам и обрывается на небольшой площади. За голубой стеклянной будочкой — город, не обозначенный ни на одной географической карте, но известный в самых дальних уголках планеты. Звездный. Сегодня он встречает очередную космическую весну. Свой двадцать третий апрель.

ска-

щ

Да-а, — неопределенно произнес Георгий Тимофеевич Береговой, начальник Центра подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина.— Даже не знаю, что делать. Так прямо, говоришь, отправить тебя в космос?! В командировку?! От журнала «Костер»?! На «Союзе-Т»?!

— В командировку, зал я.— На «Союзе».

— Ты же летчик в прошлом,— снова протянул космонавт.— Понимать должен, что это задачка. Ты хоть понимаешь, что это трудная задачка? Почти невозможная.

— Понимаю. Но ребята очень просили.

— Какие еще ребята?!— генерал-лейтенант так нахмурил густые брови, что стало не по себе.

Рисунки Н. Андреева

тели

* t

Понимаете, многие чита-«Костра», школьники,

мечтают стать астролетчика-ми. И слетать к звездам. Но им пока возраст не позволяет. А мне, вроде, можно. Да и очень хочется. Согласитесь, двенадцать лет писать книги и очерки о космонавтах и ни разу не побывать на орбите... Обидно.— И я протянул генералу несколько ребячьих писем—свои последние надежды.

Начальник Центра молча надел очки, сердито шурша листочками, углубился в чтение. Лицо его оставалось непроницаемым, а вся могучая, сильная фигура, казалось, выражала явный протест. Но по мере того, как он читал, суровые морщины разглаживались, глаза добрели.

— Ты посмотри, что этот пацан пишет,— он с улыбкой протянул мне письмо Дениса Колосова из 3-а Рощинской начальной школы.— Прямо за душу берет. «Товарищ Георгий Тимофеевич! Когда вы мечтали стать космонавтом, вам долго не разрешали. А вы не испугались. И полетели в ракете...» Верно,— сказал задумчиво.— Было такое. Долго не разрешали... Ладно,— вздохнул наконец,— считай, повезло , Ребята уговорили. Старт завтра в десять. Пойдешь вместо космонавта-исследователя. Все понял?

Так точно, товарищ дважды Герой Советского Союза! отчеканил я.— Старт завтра в десять. Иду в полет вместо космонавта-исследователя!

Так с помощью юных читателей «Костра» я получил

разрешение отправиться в космос. На корабле «Союз-Т». И почувствовал себя очень счастливым и влюбленным. Я любил всех детей планеты Земля, которые знали какой-то секрет и могли запросто раздобрить любого, самого сурового генерала.

Ночью я почти не спал. А когда провалился в тяжелое, короткое забытье, мне приснилось, как наш корабль, пробиваясь сквозь плотные слои атмосферы, вспыхивает ослепительным факелом. И нам никак не удается разжать объятия плазмы. И мы погибаем.

Это называется «нештатная ситуация»,— буднично объяснил утром в костюмерной Командир. »

— Таких ситуаций больше тысячи. Их надо уметь вовремя распознавать и помнить наизусть, — философски изрек Бортинженер, подгоняя шнуровку на моем скафандре.

Мы облачились в белоснежные доспехи космических долгожителей и тяжелой, негнущейся походкой* пошли на стартовую площадку. Мы шли плечом к плечу, не останавливаясь и не оглядываясь. Только поднявшись к кораблю, на борту которого были написаны величественные слова: «СССР. Союз», обернулись, как по команде, и помахали на прощание тем, кто оставался на Земле. Нам помахали тоже. И тут я понял, что пути назад нет; они остаются, мы улетаем, и сердце отчаянно застучало.

— Спокойно,— сказал Командир.— Спокойно.

И первым шагнул в кабину корабля.

Замки глухо щелкнули, люк захлопнулся.

Точный хронометр под герметичной манжетой перчатки скафандра показывал 9.45.

Секундная стрелка приближалась к мгновению старта.

Расположившись в креслах, мы проверили привязные ремни, систему связи, показания приборов.

— Опустить забрала гермошлемов! — приказал Командир и закрыл лицо прозрачным пластмассовым щитком.

Теперь, чтобы слышать друг