Костёр 1985-04, страница 32

друга, нужно было нажимать кнопку переговорного устройства на черном шнуре, идущем от бортовой трансляции к скафандру. Но никто из нас этой кнопки не нажал. И время словно застыло в томительном ожидании. Наконец, в 9.55 в наушниках зашумело, и чей-то бесстрастный голос объявил пятиминутную готовность.

— Промежуточная!..

— Главная!..

— Подъем!

Кабина корабля заполнилась грохотом двигателей ракеты-носителя. Шум все нарастал, слился в сплошной пронзительный вой, и в перекрестье «Глобуса» — специального прибора — медленно поплыла куда-то в сторону казахстанская степь — корабль пошел на орбиту!

Легкий толчок, встряска — отделилась первая ступень ракеты-носителя.

И вдруг в иллюминаторы брызнул ослепительный солнечный свет — произошел отстрел головного обтекателя.

Снова толчок, встряска — отделилась вторая ступень.

Мощный хлопок, корабль задрожал, закачался, точно на волнах, — пиротолкатели отбросили «Союз» от последней ступени.

Наш корабль, набрав гигантскую скорость — 28 ООО километров в час,— перешел в другой мир, где совсем иной ритм жизни, иное видение, иные возможности. Небо тут было ультрамариновым, бездонным. Звезды яркими, немигающими, словно бриллианты на черном бархате. Зори — многокрасочными, объемными, и нам предстояло за день работы встретить не один, а семнадцать рассветов.

— Вышли на орбиту!— нажал кнопку передатчика Командир.— На борту все в порядке. Приступаем к выполнению программы.

— А где же невесомость?— спросил я.

Командир и Бортинженер только пожали плечами.

Помогая друг другу, мы стянули скафандры и уложили их на штатные места. Я прильнул к иллюминатору. Под нами,

v

будто глобус, припорошенный инеем облаков, вращалась Земля; корабль пролетал над Францией, квадраты городов переходили в полоски полей, серебристые нитки рек несли свои воды в моря и озера. Отсюда, с орбиты, планета людей казалась огромной и одновременно маленькой, щитной. Я почувствовал неясное стеснение в груди — взгляд из космоса как бы давал особое внутреннее зрение. И я понял, почему все, абсолютно все астролетчики, возвращаясь из звездных далей, ложатся на землю, обнимают ее и целуют. И глубоко вдыхают прозрачный воздух и запахи пшеницы. Космос, отрывая от Земли, учит любить и беречь Землю. Космос, распахивая перед нами свою бесконечность, как бы требует, чтобы человек, ступивший во Вселенную, стал Человеком.

Разворот по Альфа-зет прошел нормально,— между

ф

тем доложил в Центр Командир.— Время работы двигательной установки — семь секунд... Ручную ориентацию

Ф

начинаем одиннадцать тринадцать ноль ноль... Включение — одиннадцать двадцать пять ноль ноль.

Программа нашей экспедиции была полностью расписана в толстом бортжурнале. Тут перечислялись сотни экспериментов! И каждый из них экипаж понимал и знал наизусть. И обязан был безошибочно выполнять — в космическом полете малейшая неточность оборачивается, в лучшем

случае, срывом программы. Местные острословы по этому поводу даже формулу вывели: «точность космонавта=точно-сти ЭВМ». Только формула недолго пользовалась популярностью... Расшифровывая полет одного из экипажей, специалисты обнаружили несколько мелких, но, как говорят, досадных погрешностей. Однако при детальном анализе выяснилось, что принадлежат они... электронно-вычислительной машине, не выдержавшей конкуренции в борьбе за точность.

Но это настоящие космонавты. Как Командир и Бортинженер. А я со своими обязанностями, увы, не справляюсь. Хотя задание, на первый взгляд, самое простенькое. Проще не бывает. Специальный прибор, похожий на глобус, показывает точное место корабля над планетой. Мне надо снять показания прибора, посмотреть в иллюминатор и убедиться, что под нами действительно Европа или Сибирь. А потом записать в журнале время прохождения контрольной точки и дать команду на проведение очередного эксперимента. Но пока я считываю координаты с «Глобуса»— в иллюминаторе уже другое. Пока исправляю ошибку и фиксирую время — мы пролетаем еще с тысячу километров. Я прихожу в отчаяние и каждую минуту жду разноса. Но Командир и Бортинженер невозмутимы. Они молча взваливают на себя мою работу и при этом даже подбадривают.

Не все сразу,— басит