Костёр 1985-11, страница 43

все это, чтобы позубоскалить от души. Но в один прекрасный день вы заметите, что смех у него грустный, иногда злой, а подчас — беспощадный. Марк

Твен всегда считал, что смех — это острейшее оружие, что этим оружием можно убить так же, как хорошо отточенным кинжалом. И он пускал этот кинжал в ход против ханжества, лицемерия, подлости и несправедливости. Он обнажал его в защиту негров, индейцев, разоряемых фермеров и индустриальных рабочих. Он смеялся над денежными мешками вроде Рокфеллера и Гульда. Он смеялся над самим Теодором Рузвельтом — в то время президентом Соединенных Штатов.

Вот послушайте:

«Мистер Рузвельт — самое ужасное из всех бедствий, какие обрушивались на нашу страну со времен Гражданской войны, но огромная масса населения обожает его, любит его до безумия, просто боготворит. Такова истина. Она звучит, как клевета на умственные способности рода человеческого, но это не так: возвести клевету на умственные способности рода человеческого совершенно невозможно». Это из «Автобиографии».

Он не щадил даже своих земляков:

«Не знаю, к худу или к добру, но мы продолжаем поучать Европу. Мы занимаемся этим уже более ста двадцати пяти-лет. Никто не приглашал нас в наставники, мы навязались сами. Ведь мы — англосаксы. Прошлой зимой на банкете в клубе... председательствующий провозгласил громким голосом и с большим воодушевлением: «Мы — англосаксы, а когда англосаксу что-нибудь надобно, он идет и берет»... Если перевести эту декларацию на простой человеческий язык, она будет звучать примерно так: «Мы, англичане и американцы, — воры, разбойники и пираты, чем и гордимся».

Это из статьи «Мы — англосаксы».

От него попадало церкви:

«Логика коров и христиан. Я имею в виду доказательство истинности религии — логиче

ское упражнение, которое христиане наряду с коровами рассматривают, как мыслительный процесс». Это из записной книжки. Здесь же, в книжке, набросано несколько таких строк:

«На заседании правительства США.

— Убито двести индейцев.

— Во что это обошлось?

— Два миллиона долларов.

— За эти деньги можно было бы дать им высшее образование».

...Настоящее его имя было Сэмюэл Ленгхорн Клеменс. Он начал работать с четырнадцати лет — сначала наборщиком в небольшой газете, потом лоцманом на реке Миссисипи. Потом его унесло в Неваду на серебряные прииски, но серебра там он не нашел и переехал в Калифорнию искать золото. С золотом ему тоже не повезло. Зато повезло на встречи и на разговоры. Он очень любил вечерами у костра или в хижине у огня в очаге слушать разные истории, которые рассказывали разные люди, забредшие к нему в гости. Тогда же он пробовал писать. Так появилась «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса». Он отправил рассказ в Нью-Йорк, в газету, и к его удивлению рассказ не только напечатали, но признали одним из лучших рассказов года! -Так началась для него новая жизнь — жизнь писателя.

Не думайте, что его литературный путь был так легок, как я здесь написал. Несколько раз он разорялся почти начисто. Издательство, основанное им, в конце концов лопнуло, и ему пришлось поехать в кругосветное путешествие, во время которого он непрерывно выступал в разных городах и странах. Вся выручка от публичных чтений рассказов во время путешествия ушла на то, чтобы погасить долги. Во время путешествия в короткие часы отдыха он работал, и, когда .вернулся в Америку, у него была подготовлена к изданию новая книга, фантастический роман «Янки при дворе короля Артура». Казалось бы, все хорошо —

долги выплачены, имя его гремит по всему свету, но тут его подстерегают два удара подряд. В возрасте двадцати пяти лет умирает его любимая старшая дочь Сюзи, а на следующий год — старший брат Орион... Трудно представить, как он не потерял способности шутить и смеяться после этого. Но, видимо, такой был у него склад характера, что он улыбался даже перед смертью. Просматривая за несколько дней до кончины страницы своей «Автобиографии», он написал к ней предисловие. Начал он так:

«Когда я пишу эту «Автобиографию», я ни на минуту не забываю, что держу речь из могилы. Это в самом деле так: меня не будет в живых, когда книга выйдет в свет.

Я пр'едпочитаю разговаривать после смерти, а не при жизни по весьма серьезной причине: держа речь из могилы, я могу быть откровенен...»

Когда его спрашивали, какие свои книги он любит больше всего, он неизменно отвечал: «Тома Сойера» и «Гекль-берри Финна».

Двум этим мальчикам поставлен памятник в городе Ганнибале, на родине писателя. Бронзовые Гек и Том несут на .кладбище дохлую кошку. Это один из первых памятников литературным героям в мире. Рукопись повести «Приключения Тома Сойера» тоже по-своему замечательна. Она была первой рукописью в 1^ире, отпечатанной для издательства на пишущей машинке. Марк Твен

любил всякие технические новинки. В год окончания повести американская фирма «Ремингтон» выпустила в продажу первую партию патентованных пишущих машинок. Марк Твен сразу же купил машинку, быстро освоил ее и сам перепечатал свою рукопись.

30 ноября 1985 года многие

мальчики и девочки нашей пла-

•*..«•• , • . f -

неты отметят день рождения своего далекого заокеанского друга. Ему исполнится 150 лет.

Николай ВНУКОВ