Костёр 1986-11, страница 6

ких корабля «Вояджер»,— прочитал папа.— С грампластинками на борту они покинут Солнечную систему и отправятся в бесконечное путешествие по Вселенной...»

— Сирануш Бабкеновна — мама Мариам,— попыталась мама вернуть папу из Вселенной.

— Ах, вот что?! — обрадовался папа.— У вас прекрасная дочь! — он опять потряс руку тете Сирануш.— Я устроил ее к себе на работу и, знаете,— только положительные отзывы.

— На работу? — пробормотала тетя Сирануш, остывая.— И кто вам сказал?

— Что? — спрашивает папа.

— Вот эти отзывы?..

— Заведующий сектором глобальных проблем,— просто ответил папа.

Тогда я спрашиваю:

— Пап! А что там на грампластинках?

— Голоса китов,— отвечает папа,— шум поездов, вой ветра, плеск воды, самолетный гул, крик новорожденного...

И тут тетю Сирануш осенило!

— Мариам! — воскликнула она, перебивая папу.— Скажем отцу: твой ребенок родится у меня?! Ованеса знаю! Он поверит.

Папа газету положил на холодильник.

Мама отвернулась и стала мыть посуду. Тарелки в раковине стучали, как льдины на реке.

— Свободна будешь! — твердо сказала тетя Сирануш.— Никто ничего не узнает. И больше об этом ни слова!

Я, папа и Чипе молча уставились на Мариам. Меня даже страх пробрал — неужели согласится?.. Ну правда, мороки, наверное, с этим ребенком!..

— А скажем лучше,— не выдержала я,— что он родится у моей мамы?!

— Отличная мысль! — поддержал меня папа.

Но Мариам — наконец-то! — помотала головой.

— ЭТОТ РЕБЕНОК,— сказала наша Мариам,— РОДИТСЯ У МЕНЯ.

— Тогда выкладывай! — опять вскипела тетя Сирануш.— Что он за фрукт, отец твоего ребенка!

— Мой муж — солдат Паремузян! — Мариам ТАК ответила — и всем стало ясно, до чего же она все-таки влюбилась.

ТАК, что я тоже решила — сию же минуту в кого-нибудь влюбиться. Потому что поняла — какая тощища жить без любви.

Я перебрала всех: продавца мяса Илью, сына школьного бухгалтера — яхтсмена Гергарда; Валерку Лопатова, который ходит в ЖЭК учиться на мандолине; красавчика Витю из шестого корпуса по прозвищу Фанэра, который никуда не ходит учиться, Льва Цуцульковского из нашего драмкружка...

Я бы перебирала и перебирала, но пришлось остановиться на Цуцульковском потому, что тетя Сирануш вдруг вскрикнула:

— Паремузяны!.. «Артисты»! С вот такими ушами!..

— Что так говоришь? Перцу много покушала? — обиделась Мариам.

4

— Без согласия!.. Без... дедушки Манаса!.. Без приданого! Без свадьбы!.. Отец не переживет!..

— Сирануш Бабкеновна! — вдруг остановил ее папа.— Все, что вы говорите,— это еще не поздно.

— То есть как? — удивилась мама. Да и мы с Мариам удивились тоже.

— А очень просто,— объяснил папа.— Вернется из армии Нельсон, и, чтобы не нервировать Ованеса Манасовича, ребята начнут все сначала. Придут к нему, попросят, уговорят, вы им поможете, и если он согласится...

— То что?! — спрашивает тетя Сирануш, обомлев.

— То мы с Нельсоном,— радостно говорит Мариам,— женимся еще раз!

— Правильно! Сыграем свадьбу! Пригласим ваших родственников! — говорит моя мама.

— Из Схоторашена!..— говорит Мариам.— Из Дзорагюха!..

— Таким образом,— подхватывает папа,— положим конец этой хоть и многовековой, но совершенно нелепой ссоре. '

— Вай,— охнула тетя Сирануш. И уже более миролюбиво спросила:

— Что он пишет, скажи, этот Паремузян?!

— Стихи,— отвечает Мариам.

Она скрылась в нашей с ней комнате и принесла тоненький конверт без марки.

— Прочту одно, поздравительное! — с гордостью объявила Мариам:

«Настало время, мы расстались, Нас разнесло кого куда... Но наша дружба все ж осталась, Авось на долгие года... С Новым годом тебя поздравляю! Много счастья, успехов желаю! Здоровья неплохого И смеха озорного!

Поэт-любитель Нельсон Паремузян.

P.S. Жду отзывов о стихе!..»

Какие там отзывы! Мариам прочитала так, что всем было ясно — это лучшие стихи в мире.

Всем, кроме тети Сирануш.

— Чокнутый,— сказала тетя Сирануш.— Они еще и сумасшедшие, как я забыла.

Тетя Сирануш оделась, из сумки вывалила к нам на стол все свои продукты, сказала напоследок:

— Вай, только бы отец не узнал...

И — как «Вояджер» к братьям по разуму — пошла домой к дяде Ованесу.

Глава 8. ЛЕВ И САМСОН

Итак, мой выбор пал на Льва.

Со Львом меня связывает сцена.

Мы играем в «Женитьбе Бальзаминова». Он — Бальзаминова, я — вдову Белотелову. Я его по ходу действия спрашиваю:

— А вы когда меня полюбили?

А Бальзаминов — Цуцульковский отвечает:

— В четверг после обеда на прошлой неделе!..

Лев занимает особое, «генеральное» положение в нашей труппе. Бальзаминов — его первая