Костёр 1987-01, страница 23
кричать: «Вставайте! Большая опасность, идемте в бомбоубежище!» Мы с мамой не встали и продолжали спать. И тут отбой. Бабушка оказалась неправа. 17 октября. Почти целый день пальба из зениток — то отдаленная, то близкая. В 6 часов вечера передавали передачу для школьников и вдруг прервали. После короткого перерыва начали снова, с фразы «бойцы пошли за лейтенантом». Наверное, это фашисты прервали. А вдруг я ошибся? Может, это дальнобойные? Сейчас здоровая пальба из каких-то пушек. Даже страшно. Но я страх переборю. Вчера сгорел Народный дом. Горели Американские горы. Слониха Бетти погибла. Слоненок остался жив. Некоторые звери, которые не были эвакуированы, разбежались, птицы тоже улетели из Зоосада. В 7.25 тревога по расписанию. В 8.55 тревога. В 10.30 тоже тревога. 19 октября. Опять выпал снег. Я с мальчишками делал снежную бабу и играл в снежки. Попал раз 12—13. Я надумал делать военный альбом. В июле я хотел тоже делать альбом, но забросил это дело, а сейчас буду обязательно. Опять сильная канонада. Я вскочил с кровати. Папа одевался. Все небо было исчерчено белыми полосами. Гремели зенитки. Взрывы были видны, но самолетов видно не было. Я надел пальто и, перескакивая через ступеньки, понесся в газоубежище. Тревога длилась довольно долго. < После отбоя много осколков валялось на дворе. Другая тревога была через 30—40 минут. Из зениток стреляли. В газоубежище принесли листовки, которые сбросил германский самолет. На одном листке было напечатано: «Переходите к нам. Мы вам дадим пропитание и приют. Мир измученной родине! Торопитесь! Переходите к нам. Красноармейцы!! Вы будете получать от Германии все». В эту тревогу сбрасывали много листовок. № Уса4<tO« Л 12 jf* \ г oQ^cuO** ил W V'i . Чл***. ^ У * /у " ""OW - i ' V и & НАЛ vtitooct, Cjtty Мы их все порвали на клочки. 20 октября. Редкие выстрелы из дальнобойных. Папа сказал, что это стреляют с наших кораблей. К нам пришли тетя Катя и дядя Витя Жуковы. Женя из Запорожья был переслан в Мелитополь, из Мелитополя на остров Н. С острова — в Червоноармейск. Женя писал в письме, что «мы под свист немецких снарядов уходим из Запорожья». Женя и другие зенитчики ночевали в кукурузе. Тетя Катя читала письмо Жени, но тут пришлось прервать, потому что тревога. 24 октября. Уже несколько дней и ночей как не было тревог. Ночью они не налетают, потому что новолуние. Двадцать шестого последний день новолу- т ния, с того дня первая четверть. Немцы боятся делать темной ночью налеты на Ленинград, потому что тогда действуют прожекторы, а прожектор поймает самолет лучом, и зенитки будут вести прицельный * * 1 огонь. А лунной ночью прожекторы поймать самолет не могут. Я был в саду. Вдруг — пиу-уу! Просвистел немецкий снаряд. Я остался в саду. Скоро просвистел еще один снаряд. Я не пошел в газоубежище. Шурик Лебедев сидел у ворот. Он дежурил. И он видел, что на Невском проспекте загорелся дом. Если это правда, то немцы стреляют зажигательными снарядами. Вот из-за этого, когда свистели снаряды, взрывов не было. 27 октября. К нам пришли неожиданно без предупрежде ния милиционер Балабанов с фонариком-жужжал кой (таким, как у папы) и управхоз Семен Павлович Сидорин с фонарем красно-синего цвета. Спрашивают: «Нет ли у вас гостей, которые ночуют?» Мама отвечает: «У нас на ночлег никто не приходит». А Балабанов говорит: «Мы к вам в гости пришли» и прошел в большую комнату. Оттуда он пошел к соседке тете Жене. Семен Павлович за ним. Через минуту вышли обратно. Очевидно, тетя Женя зажгла в незамаскированной комнате свет, потому что М п ос л ы ш а л с я с ер д и т ы и г ол (>с милиционера Балабанова: «В незамаскированной комнате свет строго воспрещается зажигать». Ф "Г f За'Т Потом м"ма говорила, что они осматривали квартиру для того, чтобы у жильцов не'было J людей, которые ночевали у них. Мало ли что, может быть, это окажется германский шпион. Продолжение на стр. ,'Ю 19 |
