▲

i A

МИРНЫМ

A

Борис НИКОЛЬСКИЙ

Рисунки Б. Чупова

Так случилось, что один из самых первых своих рассказов я написал под впечатлением известий, приходивших в то время с Корейского полуострова — тогда, тридцать с лишним лет назад, там полыхала война. Войну эту развязал тогдашний диктатор Южной Кореи Ли Сын Ман и его заокеанские покровители. Народ Северной Кореи храбро сражался против агрессоров. Война шла очень тяжелая, беспощадная. Многие города и села Кореи лежали в развалинах, тысячи людей гибли под бомбами и снарядами.

В те годы я был еще совсем молодым человеком, студен-том-второкурсником, и трагические события, сотрясавшие Корейский полуостров, волновали меня и моих товарищей. Мы жадно вчитывались в сообщения об упорных боях, которые вела Корейская Народная Армия, с тревогой и волнением вслушивались в голоса дикторов, читавших по радио последние известия. Вот тогда-то — если не ошибаюсь, всего за один вечер — я и написал рассказ. Хорошо помню, как это было, помню тот первый толчок, тот непосредственный повод, который побудил меня взяться за перо.

Я учился в Москве, но время от времени приезжал домой, в Ленинград, и в такие дни особенно любил вечерами бродить по городу. Однажды, поздней осенью тысяча девятьсот пятидесятого года, я шел по набережной Фонтанки. Дул сильный порывистый ветер, то и дело начинал моросить дождь. Я вышел к автобусной остановке, и, пока ждал автобуса, внимание мое привлекла газета, вывешенная тут же рядом, на стенде.

При неровном свете уличного фонаря на уже успевшем

намокнуть газетном листе я увидел фотографию — на ней были изображены тела корейцев, которых настигла смерть: женщины, дети, старики... Изуродованные лица, сведенные последней судорогой руки... Конечно, я и раньше встречал в газетах подобные фотосним

ки, но отчего-то именно эта фотография — которую я увидел на мокрой газетной бумаге, под дождем, при колеблющемся, словно бы тревожном свете фонаря — меня потрясла особенно.

Тогда, разумеется, я еще не знал, что мне, да и не только мне, а и всем людям Земли, еще предстоит в последующие годы с ужасом и содроганием вглядываться в десятки подобных же фотографий — только сняты они будут уже не на полях Кореи, а в деревнях Вьетнама, в городах Гренады, Ливии, Ливана... Сделанные в разных местах, в разное время, они будут свидетельствовать о том, что повадки американского империализма и его приспешников не меняются с годами, они остаются все теми

же — бесчеловечными и жестокими.

А в тот дождливый, ветреный вечер я еще долго стоял,

ш

потрясенный, возле газеты и потом, вернувшись домой, попытался тут же на бумаге рас-сказать о своих переживаниях, о той боли, которой отдалась эта газетная фотография в моем сердце. Впрочем, настоящего рассказа у меня не получилось, скорее это был лишь черновик, набросок... Но тот вечер и испытанные мной чувства сострадания, гнева, горечи остались в моей памяти навсегда, на всю жизнь.

В те дни я не догадывался, не мог предположить, что пройдут многие годы и мне самому доведется побывать в Корейской Народно-Демократической Республике, доведется своими глазами увидеть и те места, где некогда шли бои, и новые высотные дома Пхеньяна, поднявшиеся там, где громоздились руины, и военно-демаркационную линию, которая рассекла страну на две части...

38