Костёр 1987-11, страница 8

САЛЮТ, «АВРОР А»!

Начало см. на стр. 1

В начале января 1918 года бюро по борьбе с контрреволюцией перехватило письмо: «На ваше судно неизвестные люди собираются сделать покушение за крупную сумму денег...» Об этом сразу же сообщили в судовой комитет «Авроры». Потом пришло еще одно письмо. В нем тоже шла речь о деньгах, о 100 тысячах рублей, обещанных за взрыв на «Авроре». А в конце письма приписка: «Просим быть на страже, а то будет печально, если найдется негодяй, который согласится свою шкуру продать и всю трудовую массу», то есть весь трудовой народ. И подпись: «Сочувствующий II съезду Советов...» Это тому самому съезду, на котором Ленин провозгласил победу социалистической революции.

Прошел январь, февраль и половина марта. Ничего подозрительного не замечали охранявшие крейсер матросы и офицеры. На «Авроре» уже забыли о предупреждении: мало ли каких угроз не раздавалось в ту пору в адрес Советской власти.

30 марта в 8 часов утра стоявший вахту у трапа матрос Федор Найчук заметил, как по льду мимо носа крейсера прошел, часто оглядываясь, солдат. «Аврора» стояла метрах в ста от берега, и мимо нее по тропинке переходили Неву жители Васильевского острова. Но солдат своим поведением отличался от обычных прохожих. Он вдруг подошел к трапу и спросил Найчука:

— Товарищ, можно взойти на корабль?

— А вам кого надо?— тут же остановил его Федор Найчук.

— Я,— говорит солдат,— вчера проходил с работы и около вашего парохода нашел «гостинец» и сперва обрадовался. Когда же принес на квартиру, то развернул и осмотрел и вижу, что это нехорошая вещь, одним словом, что-то подозрительное. Вижу, что вещь для меня негодная и решился принести к вам на корабль.

Федор разрешил незнакомцу взойти на трап, принял у него перевязанный пакет, весивший килограмма два, не больше. Солдат же быстро куда-то ушел. А Федор с вахтенным матросом развязали пакет, развернули бумагу и обнаружили жестяную коробку... с толовыми шашками. Не раздумывая, Найчук понес сверток в судовой комитет.

Туда же вызвали артиллериста крейсера Винтера. Он быстро определил, что в свертке был подрывной патрон с часовым механизмом. В этом патроне, как только подходило время, срабатывал ударник и взрывались 15 толовых шашек. Таким количеством, конечно, крейсер не взорвешь, а только сделаешь небольшую пробоину в борту. Но если бы «адская машинка» попала в пороховой погреб корабля?..

Артиллерист обезвредил подрывной патрон и только после этого опасность взрыва миновала. И все же через час случилось непредвиденное: в капитанской каюте раздался похожий на хло

пок в ладоши взрыв. Случилось это из-за того, что артиллерист крейсера, находившийся у командира вместе с разобранным уже взрывателем «адской машинки» и, разумеется, без толовых шашек, которые отнесли на хранение в пороховой погреб корабля, стал объяснять принцип действия часового механизма. И тут вдруг раздался взрыв — уже отключенный механизм сработал. Винтер был тяжело ранен. Командир «Авроры» отделался несколькими царапинами на лице. Вот какой был хитроумный часовой механизм в этом «гостинце»— с двойным секретом.

На следующий день 14 шашек из подрывного патрона были по приказу командира утоплены в Неве. А одну оставили для прибывшего на корабль следователя — в качестве вещественного доказательства неудавшегося покушения на «Аврору».

Федор Найчук дважды по указанию следователя из Морской следственной комиссии ходил на поиски того солдата, что принес на «Аврору» сверток с «адской машинкой». Естественно, ходил он искать его не по бесконечным улицам Петрограда, а на завод, где рабо+ал этот солдат. Место

работы он указал сам еще на трапе, вручая Най-чуку сверток: Новая Голландия. Так назывался уголок в западной части старого Петербурга, где располагались корабельные мастерские и жили корабелы. Но даже когда перед Найчуком выстроили всех рабочих Новой Голландии — многие из них были в солдатской одежде,— Федор так и не признал того, кто приходил на «Аврору». Видно, был это совсем другой человек. Может быть, помощник того негодяя, что взялся за 100 тысяч рублей взорвать крейсер революции и предать трудовой народ?

А на такие деньги в ту пору можно было купить, как мне сказал мой отец, например, тысячу пудов ржаной муки... Огромное богатство!

Я вспомнил эту историю не только потому, что это одна из многих историй, в которых «Авроре» угрожала смерть или рана. Крейсер мог погибнуть не меньше семи-восьми раз, и каждый случай в своем роде необыкновенный. Я вспомнил эту историю с «адской машинкой», разглядывая новый, помолодевший крейсер. Ведь теперь и трап у него такой же, на каком Федор Найчук принял «гостинец» от переодетого солдата. И прожектор на мачте такой, какой светил революционным отрядам. И баковое орудие поставлено точно на то же место, откуда стреляло, подавая сигнал к штурму Зимнего дворца. Восстановлено даже место для матроса на мачте, откуда раньше всего была видна земля на горизонте и откуда первым раздавался долгожданный крик: «Земля!» И еще десятки и сотни разных предметов и деталей, за каждой из которых скрывается какая-нибудь известная или неизвестная история из жизни «Авроры».

Вот для чего трудились рабочие всех кораблестроительных заводов Ленинграда. Вот для чего рылись в архивах и в старых чертежах ученые и инженеры. Вот почему три года продолжался этот необычный поход «Авроры»—в 1917 год.

М. БЕЛОУСОВ