Костёр 1987-11, страница 6

тился из Кронштадта до Питера.

Держись, Керенский! Да здравствует революционный Кронштадт!— невольно взволнованно и радостно заканчиваю я. «Урра-а!»— прокатилось по Неве грозовым предостережением».

иимпй)

aiev**⁰"

О» ^

пзвН

i

L» *

I

** ^ ^^ и

ttV*

m шн1ш№ямп шит

яре<;тъ

Временного Правительство.

Й МТЩ1 А 2 11A RV 1ШШ

tow li11 H it| 1шупк

ШШ$Ш (Я ШЗЪШИ НОТйЙ MI fffl ygyllg % ^ИйШ!¹' ШЙЙ

яп йкршя. рдащй миш

м fcmetw «ад tarn Itammv fpmi

№. !Ш| SK ШГШ!

iiiMiteaivm tftfiamiw m гш

m да k Яит Рт-яш

Ml WR I ПОД ЯН. KMtl

йщтшт.

Поручик А. Синегуб, один из участников обороны Зимнего.

«В освещенном коридоре толпятся какие-то юнкера... На ящике стоит какая-то фигура в солдатской шинели и орет отрывистые слова. Окружающие волнуются и гудят. Что такое, что за митинг?— проталкиваюсь вперед в стремлении среди общего гама уловить смысл бросаемых слов, говоримых с ящика... Наконец удается вслушаться... «Через пять минут «Аврора» откроет огонь. Через пять минут. И еще раз повторяю: кто сложит оружие и выйдет из дворца, тому будет пощада. Вас обманывают!»— вырвалось из груди говорящего. «Агитатор»,— понял я, и холодок пробежал у меня по спине».

Н. И. Подвойский.

«В 21 час загремел орудийный выстрел. В морозном воздухе завыл снаряд. Первый, второй, третий... Выстрелы из орудий Петропавловской крепости наполнили ночь гулом... Наши части двинулись вперед, открыли ураганный и пулеметный и винтовочный огонь. Баррикады встретили их решительным отпором. Стрельба из винтовок и пулеметов с той и другой стороны смешалась в одной общей трескотне. Пули шлепали на противоположном от Штаба углу Невского. Звенели стекла, от стен летела штукатурка.

На углу Дворцового сада длинной линией сверкали ружейные огоньки и густой лентой пулеметные. Я взял взвод павловцев. Мы стали продвигаться по панелям ко дворцу.

Вдруг над головами поплыл тупой гул. Это «Аврора»... Стрельба прекратилась, замолчали пулеметы и винтовки, умолкли пушки. Наступила какая-то совершенно неправдоподобная тишина. И вдруг, разрывая ее в клочья, по площади понеслось из края в край громовое победное «ура»!

Воспользовавшись замешательством противника, матросы, красногвардейцы и солдаты ринулись вперед.

Это был героический момент революции, грозный, кровавый, но прекрасный и незабываемый. Во тьме ночи, озаряемые мечущимися молниями выстрелов, со всех прилегающих улиц и из-за ближайших углов, как грозные тени, неслись цепи красногвардейцев, матросов, солдат, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, но ни на секунду не пре

рывая своего стремительного, ураганоподобного потока.

Лязг оружия, визг и треск тарахтящего по мостовой «максима», стук железных подков на тысячах тяжелых солдатских сапог, шум броневиков все смешалось на Дворцовой площади в какую-то неописуемую какофонию.

Заглушая сухую непрерывную дробь снова заговоривших пулеметов и винтовок, вперемежку с другими, не поддающимися ни передаче, ни восприятию звуками, громовое «ура» понеслось дальше...

Одно мгновение — и победный крик уже по ту сторону баррикады!..

Матросы, красногвардейцы, солдаты под пулеметную трескотню во^на за волной перехлестывали через баррикады. Вот они смяли первую линию защитников Зимнего и ворвались в ворота.

Двор занят. Летят на лестницы. На ступенях схватываются с юнкерами. Опрокидывают их. Бросаются на второй этаж, ломая сопротивление защитников правительства. Рассыпаются. Как ураган, несутся на третий этаж, везде по дороге сметая юнкеров. На узкой извилистой боковой лестничке трудно атаковать. Здесь юнкера отражают первый наш натиск. Но и эти защитники Зимнего бросают оружие... Солдаты, красногвардейцы, матросы широкой лавиной устремляются дальше и рассыпаются по всем комнатам дворца. Мы разыскиваем членов правительства. Вскоре подбегаем к одной из комнат это Малахитовый зал, у двери которого на посту продолжал