Костёр 1988-04, страница 39

откровенный разговор

МЕЖ

▲

Долгое время об этих ребятах молчали. Шарахались от них или отворачивались, встретив на улице. Прессу волновали другие, положительные герои. А этими интересовалась исключительно милиция...

Кафе на углу Невского и Владимирского проспектов получило кличку «Сайгон». Здесь, в «Сайгоне», главное место их встреч, центр обитания. А неподалеку, на Стремянной улице, кафе со сладеньким названием «Эльф». Здесь вы тоже их встретите. И на уютной станции метро «Гостиный двор», там, где выход на канал Грибоедова и Невский. Они называют это место «Климатом».

Их сразу узнаешь, будь они хоть в ватнике, хоть в «фирме». Длинноволосые хиппи, панки с петушиными гребнями. Мальчики и девочки с хайратника-ми — кожаными ленточками на

голове, ксивниками

мешоч

ками для документов на шее. Ксивники на тот случай, если вдруг «заментуют» — заберут в милицию.

Это так называемые системные люди. Что такое «система», сразу и не сказать. Есть она и в Москве, и в Таллине, и в Свердловске, и в Новосибирске, а сердцевина как будто здесь, в Ленинграде. В мрачноватом кафе «на центре».

Мою знакомую зовут Наташа. Мы познакомились в лит-объединении при пионерской газете. Наташа пришла с намерением всех своими стихами потрясти. А потом послушала то, что читали другие, и писать почему-то бросила. Но в лито осталась. Не из любопытства, не потому, что ей было некуда пойти. Пойти было куда...

Итак, мы с Наташей пришли в «Сайгон». Нет, отнюдь не для того, чтобы «себя показать». Людей посмотреть — и только.

Знаешь, я тут, в общем-то, выросла,— задумчиво говорит Наташа.— Четыре года — это не шутка.

Мальчишки лет 13—14 косятся на нее удивленно.

11

ом

я

11

САЙГОНОМ"

— Нет, этих не знаю,— пожимает плечами Наташа.— Это «пионеры». Новички, значит. Видишь, на них целая куча значков навешана...

пытались бороться: разгоняли, забирали в милицию. К сожалению, ни к чему это не привело. Пока наш райком на перепутье,..

Буквально в двух шагах, все на том же Невском проспекте,— Куйбышевский райком комсомола. Кирилл Метелев, инструктор райкома, считается здесь лучшим специалистом по «неформалам».

— Какие такие школьники в «Сайгоне»? По нашим сведениям, там даже лиц комсомольского возраста не очень много... Все эти хиппи... они же взрослые!

Конечно, и мне бы хотелось, чтобы Кирилл оказался прав. Но ведь пока, увы, все не так.

По отношению к «системе» Метелев настроен воинственно:

— Это все социально неблагонадежные элементы. Что делать с «системой» дальше, мы пока не знаем. Но что-то надо решать. А то, ну куда это годится: люди приезжают в Ленинград, город трех революций, и видят на главной улице... этих. Портят они лицо города, портят... Раньше с ними

Я приглядываюсь к ребятам, прислушиваюсь к жаргону. Звездочки, пионерские и комсомольские значки. У одного мальчика рюкзак с серпом и молотом. У девицы, подошедшей к нему, на кедах большими буквами латинскими: «Перестройка».

— Да нет, никакой это не протест,— отмахнулся от моего вопроса один из ребят.— Просто это как бы модно. А от политики боже упаси.

— Вообще-то,— оживляется его сосед,— перестройка — это нам типа по кайфу. Раньше, говорят, больше ментовали. Группы ништячные выпустили — «Алису», к примеру. Только вот кофе в «Сайгоне» зря перестали продавать.

Благопристойные, ироничные, ничего не ниспровергающие и не утверждающие, но, что самое печальное,— ленящиеся думать даже и в любопытном для них разговоре.