Костёр 1989-02, страница 10

— Феликс — это кто?

— Отчим.

— А отец где?— спросила Ирина.— Ушел?

— Утонул тем летом.

— Извини,— Алена выразительно глянула на подругу: думать надо!

— Пить он стал,— заторопился объяснить Борька, не понимая, почему замолчали девчонки.— Тогда уж Феликс был. Все знали, и отец узнал. А потом Ирка родилась — от Феликса, это ж слепому видно. Он тогда надолго уходить стал, отец-то — в Тобольск, в Салехард, к самому морю. И пить стал... Река, она пьяных не любит... Заснул на моторке, ну, волна под скулу ударила, выбила из лодки. Мотор набок завалился, лодка по кругу пошла. Очнуться не успел, днищем голову пробило... Осенью уже — река стала — прозвонили: он в старице ниже Сургута в лед вмерз. Со льдом и вырубили... Народу собралось! Про него ж по всей реке — кто не видал, тот слышал... Мать на него упала, заголосила: зачем, мол, покинул. А все стоят, смотрят. Все ж знают, что Феликс к ней со всеми манатками переехал...

Некоторое время работали молча. Вдруг Ирина взвизгнула.

— Она... она жабрами шевелит,— в ужасе указала она на щуку, которой Борька деловито отрезал голову.

— Ну и чо?— удивился Борька.

— Она ведь живая!

— А это чо, мертвая?— засмеялся Борька, кивнув на обсохшую, в песке, щуку у нее в руках.— У ней сердце еще час биться будет... А вот гляди, я его отрежу,-— он распотрошил рыбье брюхо и протянул девчонкам подрагивающую сизо-красную трубку. Щучье сердце продолжало сокращаться в его грязной ладони.

Девчонки одновременно зажали рот рукой, вскочили и пошли прочь по берегу.

— Эй, вы чего?— Борька озадаченно смотрел им вслед. Пожал плечами, бросил щучье сердце на песок и снова взялся за нож.

Вскоре он стоял над костром, в дыму и пару, орудовал в бурлящем вареве поварешкой. Он творил тройную уху.

Стемнело, за широким кругом зыбкого багрового света чутко молчала ночная тайга. Стройотрядовцы сидели за столом, как зрители в кино. На подхвате у Борьки были девчонки.

— Не томи, Абориген,— простонал Витя. Панама у него была на все случаи жизни — теперь он загнул поля вниз, под воротник, спасаясь от комаров.— Запах ведь, запах...— он потянул носом.— С ума сойти можно.

— Лягу сейчас и умру,— сказал бородатый Сан Саныч.— Истеку желудочным соком.

— Хотели тройную — так терпите,— сурово оборвал Борька. Он был в центре внимания, двигался торжественно, колдовал в бликах костра, будто исполнял шаманский танец. Еще раз пошуровал поварешкой в котле, велел:

— Марлю!

Алена протянула отрез марли. Борька распялил ее над большой кастрюлей, показал, как дер

жать, ухватил ветошкой котел и стал процеживать уху, отводя голову от горячего пара. Чистый бульон слил обратно в котел, а марлю с разваренной мелочью бросил у костра.

— Все?— спросил кто-то, приподнимаясь с

О

мискои.

— Куда! На середине только,— Борька принялся загружать в бульон крупные куски рыбы.—

Вот теперь можно и щуку, и нельму. И картошечки сюда же...

Витя подобрался к костру, взял разваренного чебака, но Борька выхватил рыбу и бросил в костер.

— Аппетит перебивать!

— Изверг,— грустно сказал Сан Саныч. Борька зачерпнул уху, подул, попробовал.

— Соли еще! А лаврушка-то — как украли! Алена протянула соль и лавровый лист в двух

руках. Ирина тем временем надорвала пакет с концентратом, стала сыпать в котел.

— Куда?!— завопил Борька.— Ты чо ж делаешь?

— Мы всегда кладем,— испуганно сказала Ирина.— Чтобы гуще было!

— Дома порошка наешься. А пока забудь!.. Через час в тишине раздавался только час-

О

тыи стук ложек по дну.

— А ну, кому еще — налетай!— Борька зазывно вращал поварешкой в ополовиненном котле.

— Некта-ар...— протянул Сан Саныч, поводя осоловелыми глазами.

Витя отдувался, опустив ложку.

Они переглянулись.

— Слабо по третьей?

— Однова живем. Наливай!

Степан бросил миску у костра:

— У нас бы на катере сказали: могешь!

— Молодец,— командир развел руками.— Я думаю, вопрос решен единогласно?

Ребята подхватили один за другим:

— Спасибо, Абориген. Удивил!

Борька горделиво кивал. Вдруг обратил внимание на девчонок — они сидели рядышком, глядя в огонь.

— А вы чего? Не попробовали даже?

— Нет. Спасибо,— они одновременно покачали головами.— Не хочется что-то...

Степан первый зачерпнул чаю из другого кот'ла,

глотнул

и замер.

— А это что?

— Чай,— пояснил Борька.

— Ясно — чай, заварка плавает. А еще что?

— Так это... с маслом... По-нашему. Командир попробовал и тоже поставил полную

кружку.

— Это с непривычки противно! Привыкните — другого не захотите!

— Нет,— сказал командир.— По части ухи ты, конечно, мастер, а чай давай лучше по-нашему будем заваривать...

После ужина Алена мыла посуду. Борька присел рядом.

— Помочь?— он зачерпнул горсть песка, стал скрести миску.

8