Костёр 1989-06, страница 16

людей, беспокоящихся о судьбе памятников. Очень мало,— так вот грустно начал свой рассказ руководитель «Слободы» художник Григорий Стриженов.— Сохранилось лицо Ленинграда, его неповторимая красота. А Москва,— тяжело об этом говорить — Москва разрушена. От чудесного древнего города мало что теперь осталось — после его так называемой «реконструкции», начатой в 30-е годы по сталинскому плану.

Улица Спартаковская, дома 3 и 5. В начале прошлого века эти дома входили во владение Аграфены Закревской, жены московского генерал-губернатора. В одном из них собирался литературный салон, здесь бывали декабристы. Необыкновенной женщиной была Аграфена Федоровна: ей посвятил многие стихи Баратынский, о ней написал Пушкин, потрясенный свободным умом, внутренней раскрепощенностью этой светской красавицы: «как беззаконная комета в кругу расчисленном светил...» Дома Закревской ныне под угрозой сноса.

Много таких адресов в столице. Есть, чем гордиться, что беречь, охранять.

Или сносить.

— Вы слышали про третье кольцо? — спросила у меня ученица 1203-й московской школы Аня

Журавлева.— В Москве есть уже два кольца, по которым направлено основное движение машин,— Бульварное и Садовое. Так нет же, все по тому же злосчастному «Плану реконструкции Москвы» собрались не так давно строить еще и третье кольцо.

Но ведь, ничего не разрушая, новую^дорогу в городе проложить нельзя. Было принято решение о сносе многих старинных зданий, и среди них — палат Щербакова. А это же памятник XVI11 века! И сохранился неплохо — даже чердаки и место для подъемника целы. Его восстанавливать надо, а не разрушать!

Гораздо хуже складываются дела с защитой еще одного замечательного московского здания — единственной сохранившейся гражданской постройки допетровского времени, известной историкам под названием дома Анны Монс. Адрес его — Старокирочный переулок, 6.

Этот редкостный домик очень стар. В нем есть элементы XVI века. В XVII веке его перестраивали. А теперь вот собираются сносить, поскольку попал он, как муха в паутину, на территорию завода, к которому решено пристроить новые корпуса.

Весной 1988 года мы поняли, что этому

телей на Фонтанке. Пушкины сняли квартиру в доме вице-адмирала Клокачева. Бывший адмиральский дом жив и поныне, только надстроен до пяти этажей. Эта часть города, именуемая Коломной, была в пушкинские времена городской окраиной. Отцу поэта Сергею Львовичу, как всегда стесненному в средствах, снять квартиру в центре Петербурга было не по карману. И все же, надо думать, не только денежные соображения повлияли на выбор именно этого жилища. Родителям хотелось быть поближе к семейному любимцу, младшему сыну Левушке.

А Левушка в это время был переведен из лицейского пансиона в Благородный пансион

при Главном педагогическом институте. От дома, где Пушкины сняли квартиру, всего пять минут ходьбы.

Александру Сергеевичу тоже было небезразлично расстояние до места учебы младшего брата. К тому же, кроме брата, в Благородном пансионе служил преподавателем русской словесности лицейский друг Пушкина Вильгельм Кюхельбекер. Думается, на Калинкином мосту через Фонтанку часто мелькала стремительная фигура Александра Пушкина, торопившегося в пансион. Здание Благородного пансиона сохранилось.

Если бы стены зданий могли говорить, у нас была бы возможность услышать очень многое. Разговоры, смех, споры. И как Александр поучал Льва,

стараясь казаться строгим старшим братом. И как спорил с Кюхлей, и как подшучивал над ним. И как слушал первые музыкальные опыты Миши Глинки: будущий великий композитор учился и жил вместе со Львом Пушкиным. Как знать, может быть, в этих сте-

Глинки возник замысел «Руслан и Людмила». Пушкин читал брату и друзьям свою первую поэму.

По утрам Александр Сергеевич спешил на службу в Коллегию иностранных дел, что располагалась на Английской набережной Невы. А потом поэта можно было вновь видеть на берегах Фонтанки. Во многих

домах его ждали.

Например, в доме № 20

жили друзья — братья Тургене-

нах у оперы Здесь