Костёр 1989-06, страница 7
t Тебе певцу, тебе герою! Не удалось мне за тобою При громе пушечном, в огне Скакать на бешеном коне. Наездник смирного Пегаса, Носил я старого Парнаса Из моды вышедший мундир: Но и по этой службе трудной, И тут, о мой наездник чудный, Ты мой отец и командир. 99 сежета... 99 Андрей ЕФРЕМОВ Скошенное ржаное поле начиналось у самой кромки леса. Давыдов отъехал в сторону, пригляделся к растянувшимся вдоль опушки гусарам. — Бекетов! — окликнул Давыдов негромко.— Карту, Бекетов! Поручик Бекетов, разворачивая на ходу тугой, плотный лист, подъехал к Давыдову. А верно, Денис Васильевич, что карта у вас от самого князя Петра Иваныча Багратиона? А что инструкцию он для нас собственноручно писал, правда ли? «Да, инструкция...» Давыдов вспомнил, как торопясь, разбрызгивая чернила, Багратион исписал лист своим крупным, совсем не штабным почерком, «...стараться забирать их фуражиров, расстраивать их обозы, ломать переправы и отнимать все способы...» «Видно, не зря князь Петр Иваныч ходил в любимцах у Суворова! Сразу понял, что штабных к этому делу подпускать нельзя. Сам пошел к Кутузову, сам исхлопотал у светлейшего гусар и казаков для Давыдова. Вот если бы еще партия была побольше...» Вернулись посланные Бекетовым на разведку гусары. Ваше высокоблагородие, Денис Васильевич! — обломком веточки Бекетов коснулся карты.— Егорьевское впереди. Село большое, на горе. Караулы выставим, муха не пролетит... Для ночлега чего ж лучше? Мужиков у околицы увидел, когда подъехали к деревне вплотную. Они вышли из-за покосившейся риги, молча заступили партии дорогу. Удивленный таким приемом, Бекетов обернулся к Давыдову. И тут сбоку раскатисто грянул выстрел. Краем глаза Денис успел заметить поднявшийся из-за куста черемухи ствол, и еще не опомнился остолбеневший от неожиданности Бекетов, а уж он оказался лицом к лицу с огромным бородачом-крестьянином. Мужик не бежал. Неловко расставив локти, держал перед собой французское ружье со штыком. И дымок еще поднимался. Сзади послышались крики, ржание. Давыдов сделал чуть заметное движение туловищем, в один скок конь оказался сбоку от мужика. Почти невидимая в стремительном движении сабля обрушилась на блестящий ствол — искореженное ружье полетело наземь. И тут же неведомо откуда в руках у мужика очутился топор. «Вот черт, борода упрямая!» — мелькнуло у Давыдова в голове. «Не рубить же его в самом деле». Он вздыбил коня, припал к лошадиной шее, заорал что было духу: Зарублю-у-у! Солнечные блики разлетелись от бешено вращающегося клинка. Мужик остолбенело раскрыл рот, опустил топор. Давыдов рахохотался. За спиной крестьяне ругались с гусарами, выясняли, кто первый задрался. Позже, когда партия уже расположилась на отдых, Давыдов узнал, что это егорьевские мужики поймали третьего дня на дороге гусара Пучкова, который вез на телеге партизанский скарб. Вещи они изрубили да изломали, а самого Пучкова крепко вздули. Уж ты не обессудь, батюшка,— говорили сконфуженные крестьяне,— а только больно вы на миродеров похожи. И на плечах блестит, и пуговки ясные. Долго ли до греха? Спокойного ночлега не получилось. Теперь уже настоящие 5 |
