Костёр 1989-11, страница 30

«И когда он успел переодеться?» — подумал я с удивлением.

— Умеешь фильмы показывать?

Я развел руками:

— Гожусь только для грубой физической работы.

— Присылают черт-те кого. Ни один кинопроектора не знает. На борту сорок кинолент, а хоть сам фильмы крути.

Он еще поругал неведомого мне кадровика и рявкнул:

— Пойдешь в библиотеку, разложишь книги по полкам. Потом в рыбцех. Понял?! — И зло, с татарским прищуром посмотрел.

Я кинулся бегом вниз по трапу, совершенно забыв спросить, где библиотека?

Возвращаться к этому непонятному, сердитому человеку не хотелось. Стал ходить по палубам и читать все, что написано на дверях.

Нашел камбуз, кают-компанию, радиорубку, каюту старшего механика, каюту штурманов.

Через четверть часа Кращиков встретил меня на нижней палубе.

— Уже уложил книжки? Молодец,— он обнажил неровные зубы.

Отец меня предупредил: на судне не ври. Если что сделал не так, не скрывай! Падай на четыре кости и признавайся. Поругают и простят. Лжи не простят никогда.

Заикаясь от стыда, я признался, что не нашел библиотеку. Рыбмастер снял очки, вытаращил глаза и заорал на весь коридор: >

— Кого присылают, с кем работать?.. Целый день библиотеку ищет!

До того разошелся .Кращиков, что начал махать руками. В конце концов он легонько задел меня локтем. Дверь, на которую я опирался, подалась, и я повалился прямо на огромные мешки с книгами. Кращиков во всю глотку захохотал и потопал по коридору.

На дверях библиотеки никакой надписи не имелось. В прошлом это была обыкновенная каюта.

Мешки с книгами оказались неподъемные. Я ставил их на попа и без разбору рассовывал книги по полкам. Один мешок был с классикой, другой с д»етективами, в остальных что попало. Некоторые книги распухшие, страницы покрыты солью.

Потом попался «Моби Дик».-Я давно собирался прочитать эту книгу и засунул ее в самый дальний угол, чтобы никто до меня не нашел.

Пустые мешки в угол, дверь захлопнул и бегом в рыбцех. ' V ''

Кращиков глянул на часы, поморщился:

— Обуть, одеть тебя надо, а ты длинный вымахал. Где я возьму такие сапоги?

С ворчанием достал из дальнего угла кладовки сапоги сорок третьего размера. Дал длинный непромокаемый передник, клеенчатые нарукавники с двумя резинками. Белоснежные хлопчатобумажное перчатки. Еще резиновые перчатки с присыпкой на ладони, чтобы рыба не выскальзывала. Дал шорты, рубашку и сверху на эту,,кулу положил грубый шерстяной свитер. И еще — короткий нож для шкерки рыбы да длинный и тонкий нож — резать филе.

Несколько дюжих матросов с улыбкой наблюдали, как береговой пацан превращается в моряка.

Оказалось, что на переходе до места промысла матросы работают по восемь часов, а потом, когда пойдет рыба,— по двенадцать. За это им на берегу дают отгулы.

— Но, если хочешь,— предупредил рыбмастер,— можешь работать по шесть.

Я решил, что восемь часов мне под силу.

Прошли Балтику, Зунд, Скагеррак, Северное море...

Во время перехода траловая команда, где были самые опытные моряки, оснащала трал, готовила его к спуску в воду.

А мы, рыбообработчики, разложили тару, установили столы для обработки рыбы. И еще ходили к боцману, и он заставлял нас плести маты, наводить блеск, чистоту. Чтобы новенькое, только что с ззвода, судно приобрело лихой вид.

Когда выдавалась свободная минута, я выходил на верхнюю палубу и любовался небом, морем и разбегающимися от'судна волнами. В каюту к отцу старался не ходить, не жаловался ему, что устаю. Ничем не давал понять своим новым товарищам, что рядом с ними капитанский сынок. И матросы, которые были старше всего на четы-ре-пят.ь лет и хорошо помнили свой первый рейс, иногда давали мне отдохнуть лишнюю минутку.

Отец перестал смотреть на меня выжидательно. После вахты приглашал в штурманскую рубку. Показывал навигационные приборы, карты, рассказывал про океанские течения, острова, про жизнь/и поведение рыб, про гренландские айсберги, j?po северные льды, про солнце и звезды... Сколько ж'е всего он зпал про океан! Но я делал вид, что меня ничем не удивишь, и держался самостоятельно. Брйл книги из капитанской библиотеки. Но прийдя к себе в каюту и раскрыв их, ^я порой засыпал.

До Гаваны добежали за полторы недели.

Стоянка нёдолгая, всего двое суток. В город отец меня не пустил, потому что у меня нет паспорта моряка. Я разглядывал Гавану в бинокль и лишь спустился вниз постоять на причале, чтобы мог сказать потом, что в Гаване побывал. Порт мне понравился — шумный, веселый. Много кораблей разгружается, наши тут й сухогрузы, и контейнеровозы, и рефрижераторы.

А вот и кубинские моряки шумной толпой идут к нашему судну. Смуглые ребята, сверкают белки глаз, белозубые улыбки. Дружно затопали по парадному трапу. Впереди плечистый кудрявый, в форменной тужурке с нашивками комсостава — Мигель, его назначили третьим штурманом.

К борту подъехал грузовик с фруктами. В ящиках ананасы, апельсины, банки с соком, бананы. Мы быстро их погрузили и — можно уходить.

Мигель уже заступил на вахту. Стал строгим, улыбка пропала. Еще бы — новое для него судно. KannfaH приказал выходить из порта, и вахтенный штурман стал командовать отходом.

От волнения Мигель часто смотрел на капитана — правильно ли он делает. И тогда отец ушел из рубки, чтобы показать, что доверяет.

25