Костёр 1990-06, страница 16

она, Аня! Это из-за нее произошел весь сегодняшний ужас!

Аня останавливается и стоит — на сумрачной полузаснеженной улице, среди немых домов с облезшей штукатуркой, стоит и смотрит на землю, на вялую полинялую траву, на отпечатки голубиных лап...

Как жить с этим ощущением вины, невыносимым, внезапно свалившимся на нее?

Как жить, зная, что совершил такое? Аня думает, думает и не находит слов — она не привыкла говорить таких слов о себе.

Глава 12

■м ш

— Маша?

— Да, Ань, это я.

Весь вечер Аня промаялась, таскаясь по квартире из угла в угол — то с куском батона, то с каким-то маминым журналом. Не хотелось ничего.

— Маш, ну как ты там! Але!

— Ой, Ань...— Машуня тяжело вздыхает. И молчит.

— Маш, ты чего молчишь?

— Ань, я не знаю, что сказать. Мне плохо очень.

— Это Капитолина во всем виновата, Капитолина,— кричит в трубку Аня.— Ну как она не понимает, что нельзя так унижать человеческое достоинство!

— Капитолина...— горько усмехается Маша.— Да при чем тут она! Я сама во всем виновата! Она такая и есть, чего еще-то он нее ждать. А я...

— А что ты, Маш?

— Да я его предала, понимаешь? Он не простит меня!

— Да простит, чего! Помнишь, как он на тебя смотрел?

— Смотрел... Да разве такое прощают!

Они обе замолкают, и Ане кажется, что Маша

ждет от нее каких-то очень важных слов. Аня собирается с духом. Сейчас, сейчас она выговорит эти слова... Еще секунду.

— Маш, а как ты думаешь, откуда в газете-то узнали?

— Не знаю...

— Понимаешь, только мы четверо и были в курсе,— произносит Аня, и душа ее уходит в пятки. Ну, как, как сказать? Это же невозможно...— Ты не думаешь, я надеюсь, что это я сделала?

— Ты что, издеваешься? Ты мой друг, Ань, ты мой единственный друг. Ты вне подозрений... Я не знаю, мне кажется, это просто совпадение. Это было испытание судьбы, и я не выдержала его.

Больше как-то не о чем говорить... Они прощаются, и Аня, положив трубку, идет в ванную, запирается там, не включив света, и плачет.

— Аня! Что ты там делаешь, в темноте? — спрашивает из-за двери мама.

Аня молчит. Ей очень хотелось бы поговорить с мамой, ведь если бы она сейчас все рассказала маме, стало бы легче. И мама бы облегченно

вздохнула, что вот, избавились наконец от этой ужасной красотки, я тебе сразу говорила, не водись с ней, баба девке не подруга...

Аня представляет себе этот разговор и пугается его — ведь это было бы еще одно, новое предательство. Предательство того, чего теперь нет, но что было, было — дом Конкордии, ее мысли, ее книги, ее взрослая жизнь, куда была так доверчиво впущена Аня.

И пусть теперь уже не склеить эту чашку, пусть сквозь трещины проливается вода, а на зубах скрипит фарфоровая крошка. Аня шепчет себе все это, и ей становится нестерпимо жаль себя.

— Анечка,— говорит из-за дверей мама.— Может быть, я позвоню тете Ире? И мы сходим к ней, а?

Это еще что за новости! Тетя Ира — мамина приятельница — детский психиатр.

Аня выходит из ванной, обнимает маму.

— Да ну, что ты, успокойся! Это у меня издержки переходного возраста.

Нет, ничего она маме рассказывать не будет. Аня уходит в свою комнату и долго стоит у-окна.

Там, во тьме, в огнях города, вспыхивающих и гаснущих, Ане мерещится чужая жизнь, спокойная, радостная и этим такая враждебная ей.

Где-то там Машуня,.где-то Слава...

Откуда Ане знать, что они сейчас делают, каково им? Ясно, что невесело...

И в самом деле — Машка сидела в углу дивана в обнимку сь любимой куклой — клоуном Валерой — и все пыталась сосредоточиться и что-то понять в неразберихе и кошмаре прошедшего дня. Найти "обрывок нитки, размотать этот клубок... Но орал включенный на полную громкость телевизор — отец, глуховатый, его смотрел,— и мысли Машины путались, и клубок не хотел разматываться. Одна только мысль была Маше ясна — о Славе, что все теперь кончено, ничего не исправить, и поделом, поделом ей.

А Слава —о, опять этот крик, эти хлопающие двери, этот запах корвалола — Слава сидел в своей комнате все над тем же томиком Грина и уже полчаса читал одну и ту же строчку.

— Нина! — доносилось из-за стены.— Я не хочу терять твою дружбу! Давай расстанемся друзьями. U.

— Друж-ба! Убирайся отсюда, я видеть тебя не могу! — услыщал Слава мамин голос, и стук падающих предметов, и какой-то шум в коридоре, и громкий щелчок замка.

Глава 13

Три дня спустя, придя с работы, Анина мама сказала дочери — как бы между прочим:

— Кстати, сегодня утром тебе звонила Конкордия.

Аня замерла. Значит, Конкордия уже получила письмо!

— Она просила тебе передать, чтобы ты вычеркнула ее координаты из своей записной книжки.

— Так и сказала — «координаты»?

14