Костёр 1990-09, страница 29

вместе это был велкий Вал Адриана, заслоняющий от угрозы с севера.

Летним июньским утром двое путников, несколько дней живших в грязном обветшалом трактире у самых стен Хилурния, появились у Преторианских ворот крепости и попросили выпустить их наружу. Туда и обратно через границу ходило не так уж много народу — главным образом военные патрули.

Наши путники, имевшие несколько потрепанный, не внушающий доверия вид, ехали верхом на бывших кавалерийских лошадках. У легионеров всегда был рынок сбыта отслуживших свое скакунов, недорогих, обученных, способных еще послужить не один год. Они встречались на всех дорогах империи, и никто не догадался бы, что эти две кобылы приобретены не за деньги, а благодаря нескольким словам, начертанным легатом Шестого легиона на куске папируса.

Эске не понадобилось менять свою наружность — он просто вновь надел одежду бриттов — длинные шерстяные шафранного цвета штаны, подвязанные под коленями накрест ремнями, и тунику из вылинявшей и грязной лиловой ткани.

Маленький серебряный талисман в форме ладони прикрывал клеймо Митры у Марка между бровями, к тому же он отрастил бороду. Не ахти какая борода, возрастом немногим больше месяца, но зато пропитанная ароматическими маслами. Марк выглядел типичным бродячим знахарем, разве что чересчур юным, тут уж не спасала и борода. Но, во всяком случае, он нисколько не походил на римского центуриона.

Ящичек с мазями, которыми снабдил его Руф-рий Галарий, был уложен в тюк, притороченный у Эски к седлу, а с ним и пропуск глазного лекаря — грифельная пластинка, на которой растирались затвердевшие мази и по краям которой шла выгравированная надпись: «Непревзойденный бо-леутолитель Деметрия из Александрии-против всех видов поврежденного зрения».

Граница осталась позади, всадники очутились в бывшей провинции Валенция.

«Неплохое место для стоянки гарнизона — Хи-лурний,— подумал Марк, охватив быстрым взглядом неглубокую лесистую долину и спокойно текущую речку.— Можно удить рыбу, купаться, охотиться в лесах — когда вокруг все мирно. Не то, что жизнь в нагорных крепостях дальше к западу, где Вал пересекает голые пустоши, перепрыгивая с вершины на вершину темных холмов».

По дну долины вилась белая ниточка воды, журча по камням, стояли рябины в цвету, наполняя воздух теплым медовым ароматом. Отличное местечко для привала, решили они и расседлали лошадей.

Они напоили их, пустили пастись, а сами напились из сложенных ладоней и растянулись на берегу. В седельных вьюках у них была сушеная рыба и пшеничные сухари, но они не дотронулись до еды, зная по опыту (Марк — познав за время походов, Эска — будучи охотником), что есть лучше всего утром и вечером.

Несколько недель назад, в таком далеком теперь кабинете дяди Аквилы, они все вместе разработали приблизительный план действий. Он был очень прост: они будут двигаться на север зигзагами, короткими перебежками, каждый раз захватывая пространство от побережья до побережья, как делает охотничья собака, пересекающая след.

Таким способом они будут пересекать след орла, а также и всего легиона. И в какой-то точке, если будут начеку, они нападут на след. Тогда, в кабинете дяди Аквилы, это представлялось несложным. Но сейчас, в бескрайних просторах по другую сторону границы, задача стала казаться непосильной.

Эска нарушил молчание:

— Значит, подготовка кончилась,— он говорил вверх, обращаясь к ветвям рябин, гудевших от пчел,— начинается охота.

— Охотничьи угодья обширны,— сказал Марк и повернул голову, глядя на своего спутника сверху вниз.— Кто знает, в какие зловещие логова заведет нас охота? Эска, тебе лучше знакома местность такого характера.

Марк переменил позу и взглянул на солнце.

— Скоро надо трогаться дальше, а то как бы не заночевать в лесу. Не стоит заходить в незнакомую деревню после наступления темноты, если тебе не надоела жизнь.

— Далеко идти не придется,— бросил Эска,— надо только держаться ручья.

Марк поднял бровь.

— Что на' это указывает?

— Дым. Вон за тем холмом я недавно заметил тень от дыма, она скользнула по стволам берез.

— А может быть, это горит пустошь?

— Это горит костер,— просто, но убежденно возразил Эска.

Марк снова опустился на траву. И, как будто повинуясь внезапному побуждению, вытащил кинжал из ножен и принялся нарезать квадратами роскошный дерн с густой травой, а потом с осторожностью высвобождать их и вынимать.

— Что ты такое делаешь? — поинтересовался Эска.

— Строю алтарь,— ответил Марк.— На месте нашего первого привала.

— Какому богу?

— Моему собственному. Митре, свету Солнца.

Эска умолк. Он не предложил свою помощь Марку, бог был ему чужой, но он придвинулся поближе и, обняв руками согнутые колени, продолжал наблюдать за работой.

Марк протянул руку за кремнем и огнивом, которые Эска всегда носил при себе.

Золотые искры упали на сухую, как трут, бересту, на мгновение задержались на ней, сверкая, как драгоценные камешки, потом он подул на них, вдохнул жизнь, и они ярко вспыхнули и затрещали, и в середине огненного цветка сидела, как голубка в гнезде, деревянная птичка.

Перевела Н. РАХМАНОВА

Продолжение следует.